Новоград-Волынский служба в в/ч 87358

Публикуем воспоминания Александра Бобылёва, о своей срочной службе в в/ч 87358 дислоцировавшейся в нашем городе, полученные при содействии Л.Когана. Оставить свои замечания можно на форуме.

Я, Бобылёв Александр Михайлович, родился в г.Ижевске, на Урале, 13 февраля 1935 г., а через пару лет вместе с родителями переехал в Винницу. Отец погиб на фронте. После войны воспитывался в детском доме. В 1951 г. поступил в Винницкий энергетический техникум. Будучи в октябре 1954 г. на преддипломной практике на Шепетовском сахарном заводе, я получил письмо с предписанием срочно прибыть в Винницкий военкомат.

– Загремишь под фанфары, – прочитав письмо, сказали мои товарищи. Военкома я просил об отсрочке, ссылаясь на то, что на последнем курсе, что на самом деле на год младше и что я, наконец, воспитанник детского дома. Однако, выслушав меня с безразличным и скучным выражением лица, ничего утешительного он мне не сказал. Подавленный, я покинул его кабинет. До сборов, согласно повестке, оставалось две недели.

Знакомые утешали меня. Кто-то посоветовал написать письмо министру обороны. Целый день я сочинял письмо. Прочитав его, Борисов, завуч техникума, постоянно наблюдавший за нами, воспитанниками детских домов, сказал:– Написано неплохо, но длинные письма, как правило, никто не читает. Отредактированное и сокращённое в три раза заказное письмо я отослал министру обороны Булганину Николаю Александровичу. Но и от него получил отказ.

Таким образом, в назначенный день я был на сборном пункте на железнодорожной станции Казатин. Здесь уже находились сотни три призывников. Ожидая «покупателей», многие пьянствовали, играли в карты на деньги и вещи, сквернословили, дрались. Вели себя как перед светопреставлением. Слава Богу, не прошло и суток, как меня вызвали. Зайдя в помещение, я представился капитану в морской форме. Бегло просмотрев «дело» с моими данными, он сказал, что подбирает призывников со средним образованием для службы в морской авиации.
– По всем данным Вы нам подходите. У Вас возражений нет?
– Что Вы, я всегда мечтал служить во флоте!

И вот наш поезд этой же ночью прибыл на станцию Новоград-Волынский. «Для пересадки», – подумали мы. Однако, улыбаясь, капитан сказал:
– Ну, вот, товарищи, мы прибыли на место.
Ничего не понимая, мы двинулись за ним и, не успев размять ноги, очутились на территории в/ч, находящейся почти впритык к вокзалу. В казарме дождались утра, потом нас помыли, переодели в матросские робы, плотно накормили и провели в знакомую нам казарму. Через несколько минут вошли офицеры.

Подполковник Топорищев, замкомандира батальона по политчасти, представился сам, представил командира роты, капитана Рогачева, и командиров взводов. Затем он сказал:
– Вы прибыли в в/ч 87358, а точнее – в среднее военное техническое училище, которое готовит офицеров для авиации ВМФ. Кроме того, в школе младших авиационных специалистов (ШМАЗ) из числа рядового и сержантского состава мы готовим механиков по обслуживанию самолётов – эксплуатационников, вооруженцев, связистов, электриков. Срок обучения – 6 месяцев.

В основном, все были довольны, но некоторые, в том числе и я – не в восторге. Лично я мечтал служить где-нибудь на Севере или Дальнем Востоке на подводной лодке, крейсере, линкоре или, в крайнем случае, на эсминце. Хотел стать настоящим морским волком. А попал куда? В Новоград-Волынский! Почти дома! Но тешил себя: хоть и сухопутный, но всё же моряк.

Через несколько дней я был вызван подполковником Топорищевым. Это был очень приятный, среднего роста русский человек. Все его успели полюбить за порядочность и душевную доброту. Он лично знакомился со всеми матросами и, обладая феноменальной памятью, знал подноготную почти каждого. Сразу было видно, что обо мне он уже почти всё знает. Однако внимательно меня слушал, иногда задавая вопросы и уточняя отдельные страницы моей небогатой биографии. Как на исповеди, я ему всё рассказал, в том числе и о письме министру обороны. Беседовали мы долго. В заключение он неожиданно предложил мне должность командира отделения. Не колеблясь ни секунды, я отказался. Замполит удивлённо посмотрел на меня и спросил, кого бы я рекомендовал. Я назвал Нагорного Бориса, работавшего до призыва лесником в Жмеринском районе.

Дня через три меня снова вызвал Топорищев.
– Хочу тебя обрадовать. Командование решило дать тебе возможность закончить техникум. Для начала даём тебе отпуск для решения твоих дел. Я был вне себя от радости. Очень благодарил подполковника со слезами на глазах.
Топорищев, пожав мне руку, сказал:
– В добрый час! Надеюсь, ты оправдаешь доверие командования и не подведёшь меня. Получив 40-дневный отпуск, через день я был уже в техникуме. Увидев меня в матросской форме, многие неудомевали, с интересом меня рассматривали, задавая один и тот же вопрос:
– Ты действительно служишь или это маскарад?

На другой день я был у завуча, всё ему рассказал. Он тоже не переставал удивляться. Вызвав одного из преподавателей, Борисов предложил ему быть моим руководителем дипломного проекта. «Я не хочу обманывать государство», – ответил тот примерно в таком духе. Видно было, что завуч расстроился. Мне тоже было очень неприятно.

– А кого бы ты сам выбрал? – спросил Борисов.
Вопрос застал меня врасплох. Однако почти тут же я сказал, что хотел бы иметь руководителем нашего классного руководителя Иванова Александра Ивановича. И Борисов, и Иванов согласились. Подобрав в библиотеке необходимые учебники и справочники по теме дипломного задания, я поехал в Шепетовку продолжать свою преддипломную практику. Там тоже все были удивлены не менее, чем в Виннице.

Почти три недели я пробыл на сахарном заводе. Главный энергетик помог мне собрать материалы к моему заданию. Оформив заводскую стенгазету к наступающему празднику – годовщине Октябрьской революции – я отбыл в часть. А уже 6 ноября 1954 г. я принял военную присягу. И потекли военные будни: учёба в ШМАС, работа над дипломным проектом, занятия спортом, общественная работа.

Учёба в ШМАС была интересной и доставляла мне удовольствие. Основные предметы преподавали грамотные и опытные офицеры-педагоги. Особенно интересно излагал курс воздухоплавания молодой майор, выпускник академии Жуковского. Также я любил практические занятия на аэродроме и в лабораториях. Грамотностью, умением собирать схемы, знанием принципа действия и назначения приборов и электродвигателей я выделялся в группе. Мне доверяли даже вести практические занятия. Любил спорт, занимался классической борьбой. Участвовал в соревнованиях на первенство гарнизона, а также представлял Новоград-Волынский район на первенстве Житомирской области. Завоевал даже призовое место, выступая во Львове на первенство 56-й воздушной армии. Сам командир армии, генерал-лейтенант Архангельский вручал мне грамоту за ІІІ место по классической борьбе. Потом занимался штангой, имел 1-й разряд. Как художника-оформителя меня привлекли к оформлению стендов, посвящённых 50-летию первой русской революции.

Моя дипломная работа – расчёты, пояснительная записка и чертежи – уже была готова. Из техникума я получил письмо о том, что защита начнётся в середине мая. Мне опять дали 40 дней отпуска. Я сдал экзамены и зачёты, получил положительную рецензию на дипломную работу и успешно защитился. Получил желаемый диплом. До конца отпуска осталось ещё две недели. Я погулял, съездил в детский дом, в Немировское и Острожское педучилища, где учились детдомовские девчонки.

Прибыв в училище, я сразу явился к подполковнику Топорищеву. Он обрадовался и по-отечески поздравил меня с окончанием техникума. Пригласил меня домой, где мы отметили это событие. Сдав на отлично экзамен в ШМАС, я стал механиком и был зачислен в хозроту майора Есина, в которой служили специалисты-механики аэродромного оборудования и матросы по хозобслуживанию училища. Моя основная обязанность – оказание помощи курсантам на практических занятиях. Вместе с офицерами принимал участие в изготовлении наглядных пособий, стендов. Участвовал во внедрении рацпредложений, дежурил, вооружившись стареньким автоматом ППШ.

Заведующим учебной частью был кандидат военных наук, полковник Соболевский. Строгий, энергичный, целеустремлённый, он поощрял творческую активность, устраивал часто выставки, которые посещали и строевые офицеры. Однажды возле стенда «Автопилот» офицер-преподаватель давал объяснения новому замполиту училища:
– Автопилот позволяет самолёту без участия лётчика лететь, отклоняясь от маршрута не более 50 минут на 1000 км.
– Ого, почти на целый час, – сказал полковник.
– Здесь речь идёт о градусах, а не часах, – сказал генерал, стоящий рядом.
А возле второго стенда офицер объяснял:
– Перед вами развёрнутая схема запуска самолётных двигателей от аэродромного питания.
– А это что такое? – показав на схему, спросил полковник.
– Этой фишкой схема подключается к АПА.
– А почему АПА сюда не поставили?
Генерал опять шепнул на ухо полковнику, что АПА – это автомобили с мощными аккумуляторами.

Мой лучший друг, ленинградец Гена Михонский, механик-эксплуатационник, подал документы в училище. Я сказал об этом Топорищеву:
– Я тоже хотел бы поступить в училище.
– А я тебе не рекомендую этого делать. Что тебя ждёт после училища? Однообразная работа ... Дослужишься ты максимум до майора ... Если хочешь посвятить свою жизнь армии – поступай в военно-политическое училище. Здесь я могу тебе помочь: в Киевском высшем училище у меня друг-замполит.
Подумав немножко, Топорищев продолжал:
– Лучше всего – поступай в институт. В этом году военнослужащие, подавшие документы, досрочно демобилизуются.

Это был мой последний разговор с Топорищевым. Вскоре ему присвоили звание полковника, и он был переведен то ли начальником, то ли замполитом в Камышинское военно-морское училище. И я навсегда потерял связь с этим гуманным добрым человеком, которого буду с благодарностью вспоминать всю жизнь. Служба шла своим чередом. Но всё хорошо не бывает. Были моменты, омрачавшие жизнь. В конце 1955 года моя подружка Лида, с которой мы дружили с детства, вышла замуж. Я перестрадал.

1956 год оказался богатым на события: серьёзное вооружённое столкновение в Венгрии, в котором погиб командир соседней десчасти, генерал Раков, борьба в верхних эшелонах власти, усиление работы по улучшению дисциплины в армии. Не минула эта чаша и наше училище.

При следовании в Англию крейсера «Орджоникидзе» с Н.С.Хрущовым на борту кто-то из высших должностных лиц обнаружил груду бутылок из-под алкоголя и пьяную в дымину группу матросов. На вопрос, где матросы берут деньги на спиртные, им сказали, что специалисты-военнослужащие срочной службы получают приличные деньги – до 600 руб. в месяц. После чего этой категории перестали платить. Досталось и офицерам. Несмотря на звания и возраст, через день по несколько часов их заставляли заниматься строевой и физподготовкой.

Мы, молодые, потешались, наблюдая, как офицеры-преподаватели, кое-кто уже с солидными животами, маршировали. Особенно смешно было смотреть, когда они выполняли команду «равняйсь». Все их старания не приводили к успеху: мешали животы. Тогда командовавший ими делал перестановку по мере величины животов. Но и так ничего не получалось. И только после того, как кто-то предложил начертить мелом жирную полосу, равнение более-менее удалось. А на физподготовке было ещё забавнее. Описать это невозможно, это надо было видеть. Представьте себе 60-летнего грузного, совсем неспортивного человека на перекладине или брусьях. Умора!

Из большого количества старших офицеров молодцом выглядел генерал, который отлично делал стойку на брусьях и 6-7 раз подтягивался на перекладине. Было ещё несколько офицеров спортивного типа. Заместителя начальника училища по строевой полковника Прищепко все боялись. Но сейчас он вообще обозрел, завёл драконовские порядки: по территории воинской части передвигаться только строем, а одиночным военнослужащим – бегом. Чаще стали проводить всякие инспекторские проверки, проверки несения караульной службы. Проверяли соответствие стандартам одежды у офицеров, курсантов и обслуги. Нестандартные фуражки и бескозырки изымались. Выпарывали клинья в брюках.

Однажды, когда стемнело, какой-то проверяющий, встав на ящик с пищевыми отходами, решил посмотреть, что находится за забором. Сразу же прозвучал выстрел. Перепуганный до смерти майор упал в пищевые отходы. С выстрелившим без предупреждения часовым не знали, что делать: наказать или поощрять. Прищепко настоял на благодарности.

В этом же году в Прикарпатском военном округе должно было проводиться какое-то масштабное учение. Штаб для руководства учением было решено оборудовать у нас в училище. Начались работы по благоустройству, по ремонту зданий и ограды, по асфальтированию и озеленению. К зданию штаба и учебного корпуса проложили железнодорожную ветку, построили железобетонную платформу, реконструировали наружное освещение. Приобрели даже несколько рулонов ковровой дорожки. Ожидали прибытия самых высоких должностных лиц – министра обороны и даже Н.С.Хрущова. Поэтому, ко всему перечисленному, в течение почти двух месяцев готовили взвод почётного караула.

– Хочешь на минуту стать маршалом – иди и поздоровайся со взводом, – любил шутить наш генерал. Каждому поприветствовавшему взвод отвечал:
– Здравия желаем, товарищ Маршал Советского Союза.

У начальства работ и забот прибавилось. Но нас это вроде бы не касалось. Мы по-прежнему занимались своей работой. Курсанты практиковались на устаревших уже МИГ-17 и ИЛ-28. А на вооружение поступали новые машины: МИГ-19, ТУ-16, ракеты «земля-воздух», «воздух-земля». Но новую технику мы постоянно изучали по чертежам, по описанию. Помню, мы сдавали экзамен после изучения дальнего стратегического бомбардировщика ТУ-16. Когда я вышел отвечать, пришёл генерал Аникеев и сразу же возглавил экзаменационную комиссию. Я здорово сдрейфил, но отвечать надо. И так случилось, что на все задаваемые вопросы я ответил без запинки. А спустя некоторое время я стал старшим механиком и уже обучал не только ШМАСовцев, но и курсантов училища.

Как раз в это время на пенсию ушёл старейший старшина Брыков. Он был ещё старшиной у нашего генерала в курсантские годы. Я временно исполнял его обязанности. Сложность заключалась в том, что, кроме горючего, кислоты, различного инструмента, на складе был ещё и спирт. Сначала было страшновато, но я быстро освоился. Через некоторое время со мной здоровалось уже много офицеров. Настал 1957 год – последний год службы. Я был «старик». Нет, не теперешний «дед». Тогда в армии не было этого позорного явления – «дедовщины». Наоборот, мы пользовались непререкаемым авторитетом среди молодёжи, мы были помощниками командиров в воспитательном процессе, их надёжной опорой.

Из института я получил справку о том, что допущен к вступительным экзаменам, и ожидал приказа о моей демобилизации где-то в конце апреля – начале мая. Но по непредвиденным обстоятельствам приказ задержался. Курсант Старков послал своему брату передатчик, который снял с нашего самолёта и с которого ещё не был снят код «свой-чужой». Начались разбирательства: где взял, кому и для чего? Вычислили, что передатчик был снят с МИГ-17 в моё дежурство. И меня начали тягать особисты. Но всё закончилось благополучно и для меня, и для Старкова: техника была слишком устаревшая.

Приказ о демобилизации я получил 15 мая. 17 мая я уже был дома, в городе Литине, где меня уже заждалась моя будущая жена Галя. Служба в армии для меня прошла как хороший сон. О службе остались самые лучшие впечатления. За это время я закончил техникум, получил навыки по будущей моей специальности, окреп физически и морально, научился верить в людей.

Вот ещё один эпизод из службы. Было это в августе 1956 года. Уже стало холодать, особенно по ночам. Старослужащие уже готовились к дембелю. Среди них был красивый, среднего роста, белобрысый молдаванин. Тихоня. Но, как говорят, в тихой воде черти водятся. Однажды под вечер к нам в роту пришла девчонка с ребёночком на руках. Ничего не говоря, она положила ребёночка на кровать и как пришла, так же мгновенно и исчезла, успев только сказать попросить, чтобы ребёнка передали по названному адресу.

Когда пришёл «папаша», дежурный сразу передал ему ребёнка. Не долго думая, «папаша» взял ребёнка и вышел с ним. На следующее утро девица вместе с родителями пришла в часть. Вызвали папашу, который сказал, что ребёнка больше нет. Девица и родители начали истерически кричать, ругаться, плакать.

Кто-то из нас, видя серьёзность дела, сходил в штаб, в политотдел. Пришедший офицер-особист стал дознаваться, куда делся ребёнок. Папаша что-то мямлил. Наконец, сказал, что утопил ребёнка в Случи. Особист сразу вызвал автобус ПАЗ, погрузил человек 8-10 вместе с папашей, и мы выехали искать ребёнка. Долго мы бродили по речке, то там, то здесь ныряя в холодной воде, но безрезультатно. Особист ещё и ещё допрашивал папашу, обещал смягчить наказание, грозился. Папаша молчал. Наконец, после нескольких часов поисков он сказал, что бросил ребёнка на поле в бурьяне, здесь неподалёку. Мы пошли цепью по сжатому пшеничному полю. В высоком, сильно поросшем колючками бурьяне я увидел ребёночка. Он лежал голенький, с платочком вокруг шеи, но был живой. Я мигом снял с себя форменку, замотал ребёнка (кажется, это была девочка) и прижал к груди, чтобы он согрелся. Потом мы завезли ребёнка в больницу.

Позже мы узнали, что ребёнок после лечения двухстороннего воспаления лёгких выздоровел и был выписан из больницы. А папашу судили показательным судом. И вместо дома угодил он в штрафбат. Меня же, нашедшего его ребёнка, прозвали крёстным отцом.

Новоград-Волынский – небольшой зелёный городок в Житомирской области, ничем не отличающийся от таких же провинциальных городов Украины. Расположен он на реке Случь, через которую перекинута красивая, высокая, ажурная арка железнодорожного моста. В нём в 50-х годах проживало, с учётом военных и членов их семей, 30-35 тысяч человек.

Тихий, уютный, он оживал в праздничные и выходные дни. По выходным шла бойкая торговля на базаре и в магазинах. Не пустовал и ДК. На гастроли часто приезжали артисты. На стадионе проходили спортивные соревнования. Большое оживление вносили военнослужащие, курсанты военного училища. Город я мало помню, хотя часто бывал в увольнении. Ходил в кино, на танцы, гулял с друзьями в городском парке. Однажды так загуляли за бутылочкой ликёра, что в часть 8 человек нас привёз знакомый парень на «Москвиче» превого выпуска. До сих пор не могу понять, как мы могли туда вместиться.

Как-то в начале лета после обильного дождя на городском стадионе проходил международный футбольный матч Польша – сборная города Новограда-Волынского. Дело в том, что по пути на Донбасс для игры с «Шахтёром» польская футбольная команда была приглашена к нам в город. Не буду описывать подробности этой «интересной» игры. Скажу только, что это было избиение младенцев. Поляки ходили пешком по полю. Если мяч оказывался в луже, его выкатывали наши. Они все были в грязи. Но вот каким-то чудом мяч залетел в польские ворота. Тут-то и началась игра! Закончилась она со счётом 11:1 в пользу гостей.

В городе меня многие знали, так как я часто участвовал в спортивных соревнованиях на первенство города и района. Участвовал в городской выставке народных умельцев, где за скульптуру «Рывок» (штангист) получил грамоту.

Моя служба в Советской Армии (в/ч 87358).