Наше военное детство в Новограде-Волынском.

Во второй половине 1944 года после освобождения Новограда-Волынского от немецких войск в него из Суздаля Владимирской области было передислоцировано Винницкое военно-пехотное училище (ВВПУ). Вместе с командованием и личным составом училища в эшелоне ехали семьи офицеров со своим нехитрым багажом.

Мой отец, преподаватель военной топографии, старший лейтенант Канаев Игорь Леонидович, его жена и моя мать Зинаида Леонидовна, а также я, 7-ми летний мальчуган, были доставлены с остальными семьями в военный городок, который в настоящее время носит название «Красные» (посмотреть фото можно здесь ). Нас поселили в доме №1 в 3-м подъезде, в комнате двухкомнатной квартиры, вторую комнату которой занимал командир хозвзвода с женой. Была осень и с балкона, выходящего во двор, просматривался весь городок. Наш дом, стоящий к Житомирскому шоссе торцом, считался первым, второй дом слева располагался вдоль шоссе, третий дом, стоящий торцом к шоссе, был напротив первого, а справа находился двухэтажный дом белого цвета, мало похожий на три дома-близнеца красного цвета.

Рядом с белым домом был устроен деревянный армейский туалет на 10 «очков» без всяких перегородок и с одной входной дверью. По-видимому, его еще строили немцы. Двор, образуемый 4-мя домами, представлял грунтово-песчаную площадку и выглядел уныло из-за отсутствия зелени и скамеек. За белым домом открывался вид большого открытого поля, заросшего травой, мхом и мелкими пучками кустиков. Сюда я ходил с отцом на охоту за зайцами. Он одевал галифе, кирзовые сапоги, серый ватник и шапку, а пистолет ТТ прятал на груди в ватник так, что рукоятка была снаружи. Однако, за все годы пребывания ни один заяц не попался на прицел. Возможно, всех зайцев истребили оккупанты до освобождения города.

С обратной стороны дома №1 до реки Случь просматривался небольшой массив разрушенных 2-4 этажных зданий с глазницами выбитых окон, из которых выделялось одно высокое здание, покрашенное ядовитой зеленой краской (парижской зеленью). По слухам в нем находилось немецкое гестапо. Все называли этот массив ”зеленые дома”. Над восстановлением этого района трудились пленные немцы под охраной красноармейцев. В близлежащих от нашего городка районах разрушений не было и казалось, что война не оставила никаких следов. Но это было первое впечатление.

По рассказам отца, который занимался с курсантами училища рекогносцировкой примыкающих к городу местностей, на его окраинах находилось большое количество брошенной немецкой техники (танков, орудий и бронемашин и т.д.), в иных случаях даже укомплектованной боеприпасами. Можно без преувеличения сказать, что город и район были нашпигованы брошенными различного рода боеприпасами, начиная от патронов стрелкового оружия и кончая зенитными, пушечными и гаубичными снарядами, а также минами различного назначения.

Ребята первого дома, все офицерские дети, а их собралось человек 8 по возрасту 8-14 лет, быстро освоились с окружающей обстановкой и решили посмотреть, где расположилось Винницкое военно-пехотное училище. Подробности, как туда попасть, они узнали от своих отцов. Путь лежал через сад, который находился за домом №3 и простирался вдоль Житомирского шоссе до окраин училища.

То, что мы увидели в саду, нас ошеломило. Между деревьев было вырыто несколько орудийных окопов, в которых стояла ранее немецкая батарея. В углу каждого большого окопа был вырыт маленький окопчик, в нем стояло несколько плетеных корзин, в которых рядком по четыре стояли снаряды. Снаряды были бесхозные, т.к. немцы, отступая, забыли забрать боезапас. Пока старшие ребята разбирались, что с ним делать, младших направили на разведку найти подходы к училищу.

Мы тогда не ходили пешком, а делали пробежку, управляя с помощью водила полым металлическим колесом толщиной 2-3 мм небольшого диаметра, по внутренней стороне которого имелись зубцы . Водило было сделано из жесткой проволоки, с одной стороны ручка, с другой V- образный желоб–крючок, по которому скользило колесо. При остановке желоб-крючок цеплялся за зубцы и колесо висело на зубцах. Чтобы колесо катилось и не падало двигаться приходилось достаточно быстро. На пути к училищу попалась железнодорожная ветка, на которой одиноко стояла цистерна, которая при обследовании оказалась пустой. Она стояла неподвижно в течение всего периода нашего пребывания в Новограде- Волынском.

Корпуса училища, стоявшие далее, были огорожены колючей проволокой, которую мы не осмелились перейти, поэтому начали огибать их, пока не вышли на окраину города. Слева от нас располагалось училище, справа виднелись ангары, а прямо и недалеко, на фоне чистого поля стояла немецкая танкетка. Нас отцы предупреждали, что немецкая техника может быть заминирована, но любопытство и жажда найти в танкетке что-то необычное, превозмогла, и мы полезли наверх через открытую башню. Внутри не было ничего, что можно было взять с собой или отвинтить. Но у танкетки были две интересные особенности: ее башня легко вращалась по кругу под небольшим усилием, а внутри все было выкрашено краской цвета слоновой кости, что создавало уютную обстановку в кабине. Раскрутив башню, мы покатались на ней и пустились в обратный путь. Ведь нас ждали в орудийном окопе!

Ребята разобрали два снаряда. Снаряды были оригинальной конструкции и состояли из стакана, на который навинчивалась полусферическая крышка. На самом конце снаряда был навинчен ”сосок” из алюминия - детонатор, на котором был выбит орел со свастикой и цифры. В стакане была вставлена лейка черного цвета, конус которой начинался с края стакана, а ее трубка доходила почти до дна стакана и упиралась во взрыватель. Лейка закрывала то, что находилось внутри стакана. Когда вытаскивали лейку , открывался вид взрывчатки. Это было белоснежное взрывчатое вещество по твердости похожее на кусок мела. В месте соприкосновения взрывчатки со стенками стакана она имела голубовато- бирюзовый цвет. И последнее, что было в снаряде - это взрыватель, который представлял по форме металлический хромированный цилиндр диаметром около 2 см и высотой 2 см.На торце взрывателя находилась вставка-окошко из красного или зеленого цвета.

Мы подоспели к моменту, когда началась подготовка к ”утилизации“ разобранных снарядов. Под руководством старших ребят мы вырыли небольшую ямку, в которую заложили часть взрывчатки, сверху положили детонаторы и взрыватели и засыпали кусками взрывчатки. Затем из взрывчатки сделали дорожку к засыпанным частям снарядов. После выполненной работы один из старших дал команду укрыться в соседнем окопе, а затем поджег дорожку , подождал, пока она разгорится и перебежал в наш окоп. Через несколько минут раздался взрыв и свист над головой.

Подождав некоторое время, опять же старший, пошел проверить результат, а потом позвал нас. Взрывчатка, которую заложили, почти полностью выгорела, взрывателей не нашли, может они просвистели над нашей головой, детонаторы были покорежены и оплавлены. Так началась эпопея по ”утилизации“ кумулятивных снарядов, которые оставили немцы в орудийных окопах. Она продолжалась до конца 1945 года, пока один взрыв не привлек внимание офицеров училища, идущих мимо из училища в военный городок. Вся наша команда получила внушение от своих родителей и вынуждена была дать клятвенное обещание бросить это занятие. Поскольку ни один из нас не пострадал и не получил увечья, все мы отделались «легким испугом»… и занялись другим, менее опасным делом - поиском стрелкового оружия (немецких парабеллумов и автоматов «шмайсер») и патронов к нему. Однако поиск был безрезультатным за исключением того, что в районе училища было найдено два окопа, полных боевыми винтовочными патронами. Один окоп был заполнен немецкими винтовочными патронами с деревянными пулями, другой с обычными. Патронов было очень много, хватило бы на батальон , а может даже на полк.

Кстати сказать, из оружия мы однажды «захватили» станковый пулемет, который устанавливался на танке Т-34. В одном из ангаров стоял танк на ремонте, у которого был снят пулемет, который лежал рядом с танком. Никого из солдат в ангаре не было. Воспользовавшись этим, мы поволокли пулемет из ангара, завернули в ветошь, окрутили проволокой и спрятали в училищной мусорной яме. Радостные мы помчались домой сказать старшим, что оружие добыто. Дело было к вечеру и решили на следующий день пулемет перенести поближе к городку. Когда мы в обеденное время подошли к мусорной яме, пулемета там не оказалось. Наверное, к этому времени вывозили мусор и обнаружили пропажу. Так что пострелять из оружия не пришлось и стрелять начали обучаться с помощью патронов, которые утилизировали вручную.

Утилизация патронов проходила в необычном в виде. Старшие учили нас так. Патрон вставлялся гильзой в трубку диаметром чуть больше гильзы так, чтобы из нее выглядывала только пуля. Пуля вставлялась в щель между кирпичей дома и с помощью покачивания трубки производилось расшатывание гильзы до тех пор, пока пуля свободно не вынималась из гильзы. Такой способ был безопасным, т.к. не было ударных нагрузок на патрон и в руках он не мог взорваться. Далее из гильзы отсыпалась 2/3 пороха, пуля проталкивалась в гильзу и засыпалась сверху отсыпанным порохом. Патрон с новым местоположением пули (внутри гильзы), спереди и сзади засыпанной порохом, находился постоянно в РУКЕ в горизонтальном положении (чтобы порох не высыпался). После этого поджигался порох в гильзе. При этом рукой с патроном делались движения вперед-назад, чтобы порох постоянно подавался к началу гильзы для поддержки горения. После выгорания пороха, засыпанного спереди пули, огонь проникал за пулю. За пулей порох вспыхивал и сгорал почти мгновенно, образуя газы, которые с хлопком выталкивали пулю из гильзы. Капсюль при этом не взрывался, т.к. выделяемое тепло при мгновенном сгорании пороха было недостаточно для его подрыва. Об этом свидетельствовало и то, что патрон от сгорания пороха в гильзе руку не обжигал! Направление выстрела выбиралось в зону, свободную от людей, или под углом в землю.

Мы часто собирались в городке и соревновались, у кого лучше получится выстрел. Все эксперименты по «утилизации» снарядов и патронов прошли без потерь и увечий для всех, кто участвовал в этом деле. Но для меня это закончилось не так гладко. Я со своим другом Вилей нашли гильзу от зенитной скорострельной установки размером в длину около 20 см и диаметром около 25 мм. Капсюль у гильзы был целый и мы решили его «утилизировать». Скоба с острым наконечником и молоток были дома, а родители отсутствовали. Виля, поставив гильзу «на попа» на пол, приложил острие скобы к пистону. Я ударил по скобе и раздался оглушающий взрыв, комната наполнилась едким дымом, а я почувствовал резкую боль в левом глазу. От испуга я заорал «благим матом», что мне выбило глаз. Виля вскочил, схватил чайник , стал поливать раненый глаз и приложил полотенце. Минут через 10 боль утихла и Виля стал осматривать рану. Выяснилось, что сам глаз не пострадал, а ранка находилась на нижнем веке. Причем она была точечной и черной. По-видимому, после взрыва капсюля пороховые частицы разлетались в разные стороны и одна из них попала в веко. Ранка зарубцевалась, я успокоился и надолго забыл этот случай.

1945 год начался неудачно. Весна была бурной. Орудийные окопы с кумулятивными снарядами затопило. А я еще провалился чуть ли не по грудь в затопленный окопчик, пытаясь спасти корзины. В результате до середины апреля провалялся с воспалением легких. В это время я услыхал из разговоров отца с сослуживцами, что Новограду- Волынскому грозит беда. Через город должны пройти бандеровские отряды! ВВПУ, курсы младших лейтенантов, что напротив училища через Житомирское шоссе, приводятся в боевую готовность, организуются пулеметные заграждения. Бандеровцев ждали долго и напряженно. И вдруг 8 мая ночью я проснулся от того, что в подъезде на первом этаже кто-то работает как будто отбойным молотком. Я вскочил с кровати и увидел отца и мать, стоящими у окна. За окном были такие всполохи, что все было видно как днем. Взлетали ракеты разного цвета, кругом слышалась автоматная и пулеметная стрельба.

Родители волновались, были в неведении, что творится, и думали, что идет бой с бандеровцами. Вдруг в комнату врывается наш сосед комхозвзвода и с радостью кричит: ”Победа! Конец войне!” Это, оказывается, он стрелял из автомата в подъезде и весь Новоград-Волынский уже салютовал всеми огневыми средствами. Напряжение сразу же спало, сердца наши наполнились радостью. Бандеровцы так и не появились, обойдя город стороной.

Настали благодатные денечки. Мы бегали купаться на Случь, где я научился плавать, играли в футбол, строили небольшие полигоны из фанеры с деревянными маленькими домиками, дорогами , мостиками, а также позициями противника. Из пороха, который мы добывали из патронов , закладывали заряды под “объекты противника” и подводили к ним пороховые дорожки вместо бикфордова шнура. Затем дорожка поджигалась. Мы смотрели на это и радовались, когда на позициях противника вспыхивали их орудия и пулеметы и “гибли” немецкие солдаты.

Примерно спустя месяц после окончания войны через Новоград–Волынский по Житомирскому шоссе в сторону Житомира хлынули войска с фронта. В один момент шоссе превратилось в сплошную ленту грузовиков, легковых трофейных машин ”Опель-капитан” , ”Опель-олимпия” (прообразы будущих наших машин “Победа”и ”Москвич-401”), мотоциклов ”Хорьх”, танков Т-34, английских »Валентин», бронемашин. Чего только не везли на всей этой технике! Мебельные гарнитуры, диваны и кресла, ковры и картины, огромные невиданной величины чемоданы, перины и пледы и много других вещей и домашней утвари. И все это перевозилось не только в грузовиках, но и на бронетехнике! В легковых машинах и на мотоциклах ехали офицеры, сопровождавшие эти колоны.

Рядом с шоссе по полю гнали сотни, а может и тысячи коров черно-белой масти (симментальской породы), их попеременно сменяли стада лошадей тяжеловозов Владимирской породы.

Пехотные части располагались напротив нас по другую сторону шоссе примерно в 1000 м. Организовывались привалы для отдыха солдат. Население Новограда-Волынского и сельчане быстро отреагировали на создавшуюся ситуацию. Вокруг размещавшихся солдат появились базарчики с различной снедью и, конечно, самогоном и даже казенной водкой, правда разбавленной. Из-за нехватки у солдат денег еда и спиртное обменивались часто на трофейные вещи (одежду, часы, губные гармошки и т.д), которые солдаты везли домой в своих вещмешках в подарок родственникам.

Недели две в районе от р.Случь до окраины Новограда-Волынского в сторону Житомира было относительно спокойно. Затем обстановка стала накалятся, участились хулиганства, драки, пьяные дебоши. Гауптвахта стала быстро переполняться нарушителями. По-видимому, комендатура определила причину возникших волнений. В районе появилось много патрулей и базарчики беспощадно стали разгоняться.

Один из базарчиков находился сзади 1-го дома метрах в 50. Мы часто бегали туда, т.к. торговали мылом, весьма дефицитным товаром. Этот “бизнес “ устроил Анатолий, сосед по лестничной клетке. Его отец был замом по тылу и семья была обеспечена этим мылом в достатке. Он сам был из нашей команды и организовал торговое дело. За проданный товар мы получали от него комиссионные. В этот день, когда мы вышли на базар, неожиданно появился патруль в составе двух офицеров и нескольких солдат, которые без предупреждения начали бросать корзины с домашней снедью, овощами и фруктами со столиков на землю. Раздались крики женщин, пытавшихся защитить свои пожитки, но патруль молча продолжал швырять все на землю. Из корзин посыпались яблоки, огурцы, булки и пирожки , овощи, яйца, вяленая рыба, горячая картошка, молоко в бутылках с кукурузными пробками. Женщин у которых находили самогон или водку забирали в комендатуру.

Мы кинулись собирать под шумок рассыпавшуюся «манну небесную» и по команде старшего кинулись наутек к своему дому, набив битком карманы и сумки у кого они были. Собравшись вместе и отдышавшись, поняли, что пришел конец нашей торговле мылом, так как базарчик закрыли. По предложению Толи мы пошли на чердак дома №1 и встали в кружок недалеко от чердачного окна. Толя вынул полулитровую бутылку водки, открыл сургучную пробку, сделал три глотка из горлышка и передал соседу, так бутылка путешествовала по кругу пока не закончился ”зеленый змий”. Надо сказать, что ребята сильно не захмелели, так как водка была разбавленной. Тем не менее, мной овладело веселое настроение, я стал напевать военные песни (не орать), через час хмель выветрился и я пошел домой. Родители не заметили ничего предосудительного в моем поведении. Это было первое знакомство с алкоголем и прощание с ним более чем на десятилетие. В этот летний сезон друзья предложили мне попробовать курить папиросы, но первые затяжки напрочь отбили охоту к этому занятию. Только будучи на третьем курсе академии я начал курить и то с перерывами по жизни, а пять лет назад пришел к решению окончательно бросить.

Войска продолжали двигаться с фронта через город, а в ангарах в районе училища появились временные транзитные склады боеприпасов и мастерские по ремонту советских танков Т-34 и английских танков “Валентин”. Нас заинтересовало, что хранится в ангарах, т.к. они находятся под охраной. Организовали наблюдение за часовым, выяснили сколько складов охраняет часовой и потом попытались проникнуть в ангар. К счастью, большие ворота, запертые на замок, имели дверь-калитку, которая была просто прикрытой, но не запертой. Проникнув внутрь, мы увидели штабеля зеленых ящиков. Один штабель был невысокий и мы открыли один из ящиков, т.к. крышка была на защелках и легко открывалась. В ящике аккуратно были сложены узкие и длинные мешочки из бело-серого полотна, набитые черным мелким порохом. Набрав несколько мешочков, мы покатили свои колеса домой в городок доложить старшим ребятам об открытии. Однако экспедиция задержалась и в следующий раз пороха не оказалось. Его увезли.

Зато в ящиках теперь лежали 76-миллиметровые пушечные снаряды. Поскольку старшие ребята были с нами, они сами проникли в ангар и вытащили один снаряд. Нас поставили в наблюдение за часовым, а сами приступили к разборке снаряда. Поскольку я дежурил метрах в 20 от них, я не видел, как они снимали детонатор, но помню, как они взяли вдвоем за длинную гильзу и постукивая снарядом о большой камень, развальцевали гильзу и вытащили снаряд из гильзы. Порох в гильзе был необычный, красно-коричневые цилиндрики высотой 1.5-2см, диаметром 0.5-1см и тонкими воздушными канальцами в цилиндриках. По окончании порох ссыпали в сумку, а разобранный снаряд спрятали в кустах. Пороха хватило надолго, опять же использовали его для утилизации немецких кумулятивных снарядов и постройки полигонов.

В последний раз мы всей командой обследовали ангар в конце августа 1945 года. Там уже поменялась номенклатура боеприпасов. В ящиках были “снаряды-коротышки”. Сейчас уже не могу определить их тип. Возможно от 45-мм орудий. Помню только: все ребята, участвовавшие в этом походе, каждый выносил по одному снаряду, в их числе был и я. Где они использовались, не помню, т.к.не принимал в этом участия.

Однажды в ангарах, где ремонтировались танки, мы обнаружили английский танк “Валентин.” Опять же он стоял одиноко, вокруг никого не было. Танк находился в полуразобранном виде. Среди снятых частей мы обнаружили блок, на лицевой панели которого было множество круглых черных рукояток и переключателей, а также надписей на английском языке. Блок был не тяжелым, так что втроем мы донесли до городка. Оказалось, что это была радиостанция. Но, поскольку, питание радиостанции отсутствовало и оживить ее не представлялось возможным, по совету моего отца мы унесли ее обратно и незаметно поставили около танка.

Будучи уже взрослым, я не раз возвращался к событиям тех военных лет, которые прожил в Новограде-Волынском. А что было бы, если бы я лишился глаза или получил увечье. Судьба круто повернулась бы не в лучшую сторону. Прощай карьера военного, которую я в 1952 году начал с учебы в Киевском артиллерийском подготовительном училище! Но, видимо, все мы, кто был участником описанных событий, родились под счастливой звездой!

В заключение хочу сказать, что для нас, офицерских детей, Винницкое военно-пехотное училище было неким табу. Мы туда не проникали и не знали, чем оно занимается, как устроен быт курсантов. Но мы знали, что оно готовит для войны, для фронта командиров Красной Армии. Мало того, в эти голодно-холодные годы училище помогало семьям офицеров, обеспечивало дровами, продуктами в виде американских посылок, трофейной немецкой военной одеждой. А для Новограда-Волынского оно готово было встать на защиту города от нападения бандеровских банд.

В сентябре 1945 г. родители определи меня в 7-ю школу в 1–й класс. Мне тогда было 8 лет 7 месяцев. Его я закончил с похвальной грамотой , чему очень удивился! В 1947 году я закончил 2-й класс, но уже без грамоты. В этот же году Винницкое военно-пехотное училище в полном составе, включая семьи офицеров, было переведено на запад в г. Черновцы, столицу Северной Буковины.