ПОЕДИНОК.




В ночь на 2 июля начался отвод войск 5-й армии на рубеж Коростенского и Новоград-Волынского укрепленных районов. Соединения и части 19-го механизированного корпуса и 228-й стрелковой дивизии, сдерживая натиск танковых и мотопехотных соединений противника, форсировавших в середине дня реку Горынь севернее и южнее Гощи, тоже вынуждены были медленно отходить на отдельных участках. Ожесточенные бои развернулись в районе населенных пунктов Гоща, Корец, Берездов, прикрывавших автомагистраль на Житомир — Киев.

В помощь частям 13-й и 14-й танковых дивизий противник на этом участке ввел в бой свежие силы, нанося одновременно массированные удары по нашим войскам с воздуха. Картина на полях сражений складывалась очень сложная. От Гощи до местечка Корец более 40 километров. И всюду шли бои. Наши танковые дивизии, стрелковые и мотострелковые полки беспрерывно контратаковали, отбрасывали вражеские соединения в исходное положение, но проходил час-другой, и гитлеровцы, перестроив боевые порядки и подтянув резервы, снова яростно атаковали, не считаясь с потерями в людях и технике. Более чем двойное превосходство в танках, тройное в моторизованной пехоте, а также полное господство в воздухе позволяли фашистскому командованию свободно маневрировать силами и средствами, находить слабые места в нашей обороне, чаще всего на стыках и флангах частей или соединений, и добиваться успеха, хотя и большой кровью.

В начале июля пошли обильные дожди, размывшие дороги и подъездные пути. С транспортом у нас было и без того плохо. А потому сразу ухудшилось снабжение соединений корпуса горючим и боеприпасами. Однако бои велись беспрерывно, причем с нарастающим напряжением.

Еще больше усложнились условия деятельности командиров и политработников, партийных и комсомольских организаций. Основная их задача в те дни заключалась в повышении морально-боевого духа личного состава, его психологической устойчивости и упорства в обороне. Однако единственным доступным средством и методом партийно-политического обеспечения боевых действий частей и подразделений в условиях непрекращающихся боев по-прежнему оставались личные контакты с воинами, выпуск боевых листков, листков-молний, написанных от руки, а в лучшем случае размноженных на пишущих машинках.

Учитывая большие потери, которые понесли дивизии в танках, орудиях, стрелковом вооружении, в автомобильном транспорте и в личном составе, политорганы считали необходимым сосредоточить все внимание партийного и комсомольского актива на оказании действенной помощи командирам в организации борьбы с танками всеми доступными средствами. Инициатива рядовых коммунистов, добровольно бравших на себя обязанности истребителей танков, послужила основанием для приказа войскам о повсеместной организации отрядов истребителей в каждой роте, в каждом батальоне, включая танковые подразделения. Ими становились наиболее смелые, решительные воины.

Эта целенаправленная работа дала хорошие результаты, и уже к 3 июля в составе отрядов и групп истребителей танков числилось 50–60 процентов коммунистов и комсомольцев. Во всех сводках, политических и боевых донесениях ежедневно подводились итоги боевой работы истребителей.

Широко применялось также устройство лесных завалов, ям-ловушек, минирование танкоопасных участков. Количество подбитой и сожженной бронетанковой техники врага резко возросло.

Важное значение в мобилизации красноармейских масс и командного состава на разгром врага, в подъеме общего боевого духа войск сыграла речь по радио Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, произнесенная 3 июля 1941 года. Хорошо помню, что сообщение о предстоящем выступлении Сталина мы получили примерно за час-полтора. Во всех штабах, где имелись радийные машины, были включены на полную мощность громкоговорители, вокруг которых собирались все, кто мог в тот момент выйти из боя. Призыв партии к народу и его Вооруженным Силам об организации всенародной борьбы с коварным врагом нашел горячий отклик в сердце каждого воина.

Полный текст речи Сталина в отпечатанном виде дошел в войска, к сожалению, лишь через несколько дней, однако основное ее содержание было доведено до личного состава командирами, политработниками и агитаторами уже через несколько часов после трансляции. Эта речь внесла ясность в умы людей, воодушевила войска на новые подвиги, стала настоящей программой действий для каждого воина.

Заметно повысилась и бдительность. В результате работы, проведенной с 1 по 6 июля после бомбежки КП корпуса, в полосе действия его соединений было обезврежено более десяти диверсионных групп, одетых в форму советских бойцов и командиров. Успешная борьба с ними была прямым результатом улучшения службы войск, а также усиления охраны штабов и коммуникаций, полевых складов с боеприпасами и продовольствием.

Как ни трудно было политработникам отдела политической пропаганды корпуса, мы не отступали от заведенного правила — собираться накоротке в конце дня в штабе или в другом обусловленном месте, чтобы обменяться взаимной информацией и быть в курсе событий, происходивших в соединениях и частях.

Активные действия и упорное сопротивление соединений и частей 19-го механизированного корпуса в междуречье Горыни и Случи сыграли большую роль в обеспечении организованного отвода войск 5-й армии на рубеж укрепрайонов и позволили еще на пять дней задержать ударную группировку врага, наступавшую вдоль шоссе Ровно — Новоград-Волынский. Неизгладимые впечатления о боях тех дней, об отличившихся бойцах, командирах, политработниках и целых воинских коллективах свежи в моей памяти и по сей день.

Доброй славой пользовался в корпусе 43-й артиллерийский полк 43-й танковой дивизии. Командовал им грамотный артиллерист, волевой и мужественный человек майор В. Тесленко.

Еще в мирное время этот мужественный командир, с открытым лицом и внимательными, слегка прищуренными глазами, учил подчиненных только тому, что нужно было на войне. И неудивительно, что с первых дней войны полк под его началом добился больших успехов в борьбе с вражескими танками, бронетранспортерами и пехотой, показав при этом высокую тактическую и огневую выучку, проявив беспримерную самоотверженность, героизм и стойкость. Хорошо организованным огнем гаубичных и пушечных батарей артиллеристы Тесленко с 26 июня по 2 июля уничтожили 7 танков, около 30 бронетранспортеров и 20 мотоциклов с экипажами, более 300 солдат и офицеров противника. Собственные потери, в основном от авиабомбежек, составили при этом 4 орудия, два трактора-тягача, 7 человек убитыми и более 10 ранеными.

Во второй половине дня 1 июля майор Тесленко получил от командира дивизии задачу. С наступлением темноты майору предстояло вывести полк из боя и форсированным маршем отойти на новый рубеж обороны западнее Корца, Берездово, будучи готовым к утру следующего дня отразить атаку пехоты и танков противника, обеспечив тем самым вывод в этот район других частей соединения. Для непосредственного прикрытия огневых позиций артиллеристам придавалась рота 43-го мотострелкового полка с двумя пулеметными взводами и группой истребителей танков.

— Учтите, товарищ Тесленко, вам придется несколько часов стоять один на один против врага, пока танковые и мотострелковый полки дивизии не развернутся в боевой порядок и не изготовятся к бою, — предупредил комдив.

Майор Тесленко прекрасно понимал, что означали в устах командира слова «стоять один на один против врага», и, не мешкая, засветло отправил в новый район своего заместителя по строевой части и командира батареи управления с личным составом для выбора огневых позиций, наблюдательных и командных пунктов, топографической привязки их к местности и подготовки необходимых данных для стрельбы.

По моему распоряжению в артполк выехали старший политрук С. Н. Новожилов из отдела пропаганды корпуса и секретарь дивизионной партийной комиссии батальонный комиссар А. М. Фирсов. Они должны были помочь командованию части провести беседы с личным составом, разъяснить поставленную задачу, дать коммунистам и комсомольским активистам конкретные поручения на предстоящий бой.

Почти всю ночь напролет занимались артиллеристы инженерным оборудованием огневых позиций и наблюдательных пунктов. К утру все было готово. Тщательно замаскированные орудия и наблюдательные пункты были надежно скрыты от наземного и воздушного наблюдения. После этого командование выделило бойцам и командирам два часа на отдых и подготовку к бою снарядов. С рассветом всякое движение на позициях прекратилось. Но продолжалось уточнение ориентиров, рубежей НЗО и ПЗО, участков сосредоточенного огня. Надежно работала добротно проложенная проводная связь между КП, НП и позициями батарей. Начальник штаба и командиры дивизионов один за другим доложили командиру полка о полной готовности. Приготовились к стойкой обороне на своем рубеже и мотострелки. Вся впереди лежащая местность, дорога и хлебные доля были взяты под перекрестный огонь пулеметов. В полной боевой готовности к борьбе с танками находились истребители.

В окопах мотострелков и орудийных расчетов проводились политинформации, уточнялись задачи каждому бойцу, орудийному номеру, пулеметчику, истребителю.

Секретарем партийной организации полка являлся сержант И. И. Решетников, пользовавшийся большим авторитетом среди сослуживцев. Секретаря уважали не только за то, что он знал наперечет всех бойцов и командиров, умел расположить к себе каждого, подбодрить в тяжелую минуту, пожурить провинившихся, — его любили еще и за отличное знание орудия, обязанностей всех номеров во время боевой работы, за готовность в любую минуту прийти на помощь товарищам. Да это и понятно. До избрания на ответственный пост секретаря партийной организации Решетников прошел путь от заряжающего до командира орудия, помощника командира огневого взвода. Любил он шутку и острое слово, но никому не прощал нерадивости, небрежного отношения к орудию, к исполнению своих обязанностей.

Этим утром секретарь находился среди артиллеристов дивизиона 122-миллиметровых гаубиц. Он обошел позиции, убедился, так ли отрыты ровики и ниши для боеприпасов, осмотрел щели, предназначенные для номеров, проверил установки прицельных приспособлений по основному направлению, согласно записям командиров расчетов.

Потрогал даже, надежно ли закреплены гаубицы на своих местах.

— Не укатится, товарищ сержант, — заметил с улыбкой командир орудия сержант Ю. Сидоров. — Нашей гаубице только скажешь: «Ни шагу назад!» — она не сдвинется с места.

— Это, конечно, хорошо. Но в жизни всякое бывает. Не закрепишь как следует сошники — еще как ускачет. И сам не будешь знать, куда от нее бежать.

— Верно. Но у нас все в норме.

— Вижу, вижу. А вот ты, Пивоваров, сможешь справиться в случае чего с панорамой?

— А меня куда же, товарищ сержант? — шутливо насупился Сидоров, временно исполнявший и обязанности наводчика.

— Да живи ты, Юра, до ста лет. Будь цел и невредим. От души желаю. Но ведь в бою и соринка в глазу может помешать наводчику в работе. А Костя в случае чего заменит тебя?

— Могу продемонстрировать, — солидно ответил заряжающий Пивоваров.

— Что ж, давай, Костя.

И Константин Пивоваров не подкачал. Решетников дал ему несколько вводных и убедился: знает и умеет боец Пивоваров работать и за заряжающего, и за наводчика. И уже вполне серьезно секретарь партбюро говорит с бойцами о важности знания смежной специальности, о стремлении каждого комсомольца крепить боеспособность своего подразделения, настойчиво овладевая знаниями, приобретая прочные навыки боевой работы.

Обойдя расчеты двух батарей, он убедился, что настроение у людей боевое, к новой схватке с врагом воины готовы. Пусть только сунется...

А враг был уже близко. 13-я танковая дивизия немцев смяла подразделения 43-го мотострелкового полка, прорвала фронт дивизии в стыке между 85-м и 86-м танковыми полками и двинулась на восток, пытаясь выйти с юго-запада к местечку Корец, оседлать шоссе и с ходу овладеть Новоград-Волынским.

В 10 часов утра майор Тесленко увидел со своего НП передовые части гитлеровцев, доложил по радио обстановку командиру дивизии, дал команду дивизионам приготовиться к бою. Артиллеристы отчетливо слышали канонаду в стороне города Острог. Там шел ожесточенный бой оперативной группы генерала Лукина с танками и мотопехотой 11-й танковой дивизии противника.

О чем думал в эти минуты командир артиллерийского полка — трудно сказать. Новожилов, Фирсов, Фомичев, которые были тогда рядом, запомнили его спокойным, уверенным в себе, в мастерстве подчиненных. Внимательно наблюдая в стереотрубу за дорогой и ржаным полем, по которым надвигалась лавина вражеских танков и пехоты, он выжидал.

Передовые посты сопряженного наблюдения (СНД) гаубичных дивизионов непрерывно докладывали результаты визуального наблюдения. Как и в предыдущие дни, противник шел клином, в котором насчитывалось свыше 50 танков, около двух батальонов мотопехоты на бронетранспортерах и мотоциклах, несколько артиллерийских и минометных подразделений. Вся эта махина неумолимо приближалась в клубах пыли и дыма.

— Справа и слева на флангах вражеского клина вижу отходящие советские танки. Они идут параллельным курсом и ведут стрельбу по боевым порядкам немцев. Дальность — 6 километров, — доложил командир дивизиона 152-миллиметровых гаубиц-пушек. — Прошу разрешения открыть огонь.

Майор Тесленко дал добро. Дружный залп тяжелых орудий точно накрыл немецкую мотопехоту, которая двигалась в предбоевых порядках. Сразу загорелись несколько машин. Увидев это, танкисты 85-го и 86-го танковых полков прекратили огневой бой, их колонны на увеличенных скоростях устремились к указанному комдивом Цибиным рубежу развертывания за позициями артполка по западному берегу реки Церем.

Вслед за дивизионом 152-миллиметровых гаубиц-пушек в бой вступили батареи 122-миллиметровых гаубиц. Плотный частокол разрывов покрыл все поле, заставив гитлеровцев еще на дальних подступах развернуться в боевой порядок и увеличить скорость. Расстояние между ними и окопами пушечных батарей, стоявших на прямой наводке, быстро сокращалось. Оба гаубичных дивизиона по команде с НП полка перешли на подвижной заградительный огонь и тут же подожгли три вражеских танка, несколько бронетранспортеров. Боевые порядки неприятеля расстроились, спешившаяся пехота и мотоциклисты, отсеченные от танков, метались по ржаному полю, неся потери.

Наконец мы услышали резкие удары дивизионных пушек. Подпустив танки на дальность прямого выстрела, они открыли частую прицельную стрельбу. Снаряды рвали борта, гусеницы, заклинивали башни. Высокие столбы черного дыма поднимались над взрывавшимися бензобаками. Стволы пушек раскалились докрасна, но прекращать огонь нельзя было ни на минуту. С фанатичным упорством враг рвался к огневым позициям артиллеристов, а его пехота залегла под пулеметными очередями наших стрелков. Артиллерия вела уже неподвижный заградительный огонь — до противника оставалось всего 300–400 метров.

У самого переднего края мотострелковой роты застыли с разорванными гусеницами и заклиненными башнями один Т-IV и три Т-III. Но вот гитлеровским танкистам удалось прорваться через линию траншей мотострелков. Истребители подожгли две машины. Остальные устремились к орудийным окопам. Начался огневой поединок. У нескольких фашистских танков прямым попаданием гаубичных снарядов начисто снесло башни.

Пушечным батареям, стоявшим на прямой наводке, командир полка приказал перекатами перейти на запасные позиции, прикрываясь огнем гаубичных дивизионов. В единоборстве с танками эти батареи потеряли 5 орудий, однако их боеспособность была еще довольно прочной. Теперь прямой наводкой по врагу стреляли несколько 122-миллиметровых гаубиц — так близко к их позициям прорвались фашистские танки.

И все же мужество советских артиллеристов победило. Наступил долгожданный перелом. Гитлеровцы метались по полю, подставляя борта своих машин под снаряды противотанковых орудий. Не прекращая огня, они отступали, перестраивались, вновь бросались в атаку. И каждый раз им помогали с воздуха стаи «юнкерсов». Однако артиллеристы 43-го полка не дрогнули, выстояли. И когда «юнкерсы» улетели, а немецкие танкисты вновь попытались взять реванш, им пришлось оставить на поле боя еще 12 машин{5}.

Два танковых батальона 85-го и 86-го полков решительной контратакой отбросили наконец врага на несколько километров. Бой закончился. Все стихло. Черные от копоти и пыли, угоревшие от пороховых газов, полуоглохшие, в окровавленном обмундировании, оставшиеся в живых артиллеристы первым делом решили предать земле погибших. Среди них оказался и командир полка майор В. Тесленко.

Бой этот я наблюдал с НП комдива. Когда нам доложили о гибели Тесленко, я немедленно выехал в полк. Вскоре туда же прибыл комкор Фекленко. Артиллеристы хоронили своего отважного командира на окраине села Берездово под тенью высокого развесистого клена.

У многих были на глазах слезы. Перехватило горло и у меня. Глубоко скорбя по погибшим, я испытывал чувство какой-то непонятной вины, будто не сделал чего-то такого, что отвело бы от них беду... Это чувство не покидает меня даже сейчас, когда вспоминаю тех, кто ценой своей жизни остановил врага в сорок первом, нанес ему смертельные удары в сорок втором и сорок третьем, одержал окончательную победу в сорок пятом. Думаю, не мне одному знакомо это чувство. Каждый фронтовик через всю жизнь проносит в своем сердце память о погибших товарищах...

Времени у нас оставалось в обрез. С переднего края доложили, что враг опять готовится наступать. Генерал Фекленко приказал начальнику штаба полка вступить в командование частью и вместе с полковником Цибиным уехал по своим делам, а мы с полковым комиссаром Погосовым остались, чтобы помочь новому командиру. Предстояло вывести дивизионы за реку Церем, в район местечка Корец, привести в порядок полковое хозяйство, пересмотреть распределение личного состава по подразделениям с учетом понесенных потерь и непременно побеседовать с людьми.

Смертельно усталые, но гордые одержанной победой, воины-артиллеристы, не отдохнув даже получаса, вынуждены были после марша вновь взяться за саперные лопаты, чтобы срочно закрепиться на новом месте. До сих пор им не верилось, что они не только устояли в страшном поединке с армадой фашистских танков, но и вывели из строя половину из них, уничтожив к тому же около ста вражеских солдат и офицеров.

В штабе полка, на командных и наблюдательных пунктах дивизионов шла обычная работа с картами и планшетами, готовились данные для стрельбы с новых позиций.

Политработники вместе с заместителем командира полка по политической части готовили наградные материалы на воинов, представленных командирами батарей и дивизионов к правительственным наградам, обсуждали кандидатуры парторгов и комсоргов, которых необходимо было назначить в подразделения взамен выбывших из строя.

Большая помощь была оказана службе артснабжения полка в пополнении подразделений боеприпасами, особенно бронебойными снарядами. Помощники начальника штаба доложили нам о потерях в личном составе и технике. Картина складывалась такая: в каждом боевом расчете пушечных батарей выбыли из строя один-два человека, в основном по ранению. Семь пушек из 12 оказались подбитыми, вышла из строя и одна гаубица. Четыре орудия, включая гаубицу, взялись отремонтировать полковые специалисты из мастерской артснабжения. Если учесть, что полк в этом бою подбил и сжег не менее 25 танков противника, то можно смело сказать, что итог поединка был замечательный. В гаубичных батареях большого калибра несколько орудий оказались поврежденными осколками авиабомб. Однако это не повлияло на боеспособность подразделений. На счету гаубичных дивизионов значилось 25 уничтоженных бронетранспортеров, десятки мотоциклов, несколько минометов и орудий и около 80 солдат и офицеров противника.

Политработники полка не пожалели труда и быстро составили в нескольких экземплярах сводные таблицы-плакаты итогов боя. С ними ознакомился весь личный состав, включая и тех, кто был занят инженерными работами на огневых позициях. Цифры получились весьма внушительные, и это резко подняло настроение людей.

Героями оказались воины батареи 122-миллиметровых гаубиц, которой командовал старший лейтенант Николай Болдырев. На ее счету было 3 танка, 12 мотоциклов, 10 бронетранспортеров и более 20 гитлеровцев. Я побывала этом подразделении, познакомился с людьми. Командир батареи очень понравился мне своей подтянутостью, собранностью. Комбатр был невысокого роста, но выглядел сильным и выносливым. Держался скромно, но с достоинством отлично знающего свое дело командира. Взгляд у него был смелый, в глазах светился ум.

Под стать старшему лейтенанту были бойцы и младшие командиры.

Батарея Болдырева являлась единственным артиллерийским подразделением, которое майор Тесленко выдвинул на открытые позиции для ведения стрельбы прямой наводкой. Подпустив вражеские машины на 500 метров, комбатр приказал открыть огонь правофланговому орудию сержанта Ю. Сидорова.

— Это как раз то орудие, Иван Семенович, на позиции которого накануне боя были Новожилов и секретарь партбюро Решетников, — уточнил А. К. Погосов.

Когда собрались и удобно расположились на траве все батарейцы, я заметил в задних рядах сержанта, который пристально смотрел на меня и улыбался. И я вспомнил его. Это был тот самый сержант, который в один из апрельских дней пришел на помощь, когда моя эмка застряла в кювете возле учебного стрельбища под Бердичевом.

— У вас здесь имеются и мои старые знакомые, товарищ Болдырев, — сказал я комбатру, указывая на сержанта.

Тот вскочил.

— Это и есть командир правофлангового орудия сержант Сидоров, о котором я докладывал вам, товарищ полковой комиссар.

— Очень хорошо. Ему и предоставим слово. Расскажите, товарищ Сидоров, как угощали сегодня фашистских танкистов.

Сержант немного смутился, но взял себя в руки и четко ответил:

— Честно говоря, угощение было взаимным, товарищ полковой комиссар. Фрицы нам тоже перцу дали. Троих из расчета ранило. Правда, все остались в строю. Видно, поэтому расчет и подбил три танка, пять бронетранспортеров, несколько мотоциклов.

— Кто отличился?

— Все, товарищ полковой комиссар! — бодро ответил Сидоров и почему-то густо покраснел. Подумав, он добавил, как бы оправдываясь: — Во время боевой работы у орудия все зависит от четкого выполнения своих функциональных обязанностей всеми номерами. Бойцы расчета действовали смело, слаженно. Никого не могу выделять...

Ответ сержанта очень понравился мне. Он свидетельствовал о том, что командир орудия по достоинству ценит своих подчиненных, что внутри этого маленького воинского коллектива царят дружба и настоящая боевая спайка. И глава всему — командир!..

— А вот Константину Пивоварову, заряжающему, все же пришлось поработать за наводчика, и довольно успешно: из трех подбитых орудием танков два — на его счету да еще два бронетранспортера и несколько солдат, — заметил Решетников.

— Что случилось с наводчиком? — спросил я.

— Наводчик ранен. Сейчас на перевязке в полковом медпункте, — ответил Сидоров. — Он молодец — подбил один танк и два бронетранспортера...

Командир батареи доложил, что всех отличившихся воинов он представил к правительственным наградам. А расчет Сидорова — в полном составе. Я поддержал его, поблагодарил за заботу о подчиненных. Они были настоящими героями дня. И мы в свою очередь отдали им должное — уже на другой день о подвиге артиллеристов полка знали воины всего корпуса...

Нелегко пришлось в тот день и другим частям 19-го механизированного. Ведя непрерывные арьергардные бои с превосходящими силами врага, обе дивизии наносили ему удар за ударом, заставляя маневрировать, сбивать темп наступления и продвижения к цели. Только части 43-й танковой дивизии, не считая артиллерийского полка, за 2 июля уничтожили 14 танков, 67 автомашин, более 40 мотоциклов и до полка пехоты.

Главная забота командиров и партполитаппарата в этот период заключалась в том, чтобы сохранить боеспособность подразделений и частей, которые понесли немалые потери в людях и технике. Танкисты, пехотинцы, артиллеристы были вконец измотаны усталостью и бессонницей. Мы знали об этом и, преодолевая огромные трудности, обеспечивали доставку на поле боя горячей пищи, боеприпасов, горючего. Много было хлопот и с перестановкой в подразделениях командного состава, особенно командиров стрелковых отделений, танков, орудий и минометов. А что особенно радовало нас, так это поток заявлений с просьбой о приеме в партию и комсомол.

Вся партийно-политическая работа была сосредоточена на том, чтобы каждый боец глубоко осознал свою личную ответственность за исход боя, в котором участвовал, а в конечном счете — за судьбу Родины. Ведь именно здесь, на переднем крае борьбы с коварным и сильным врагом, решалось будущее Отчизны.

Результаты боев, массовый героизм, проявленный бойцами и командирами, показали, что нам удалось достигнуть поставленной цели, несмотря на крайне неблагоприятную обстановку, сложившуюся тогда на киевском направлении.