Так называлось утопавшее в зелени садов живописнее село, раскинувшееся по обе стороны шоссе между местечком Корец и городом Новоград-Волынский. Белоснежных украинских хат издали почти не было видно. Несколько раз мне довелось проезжать по притихшим улицам этого красивого села. А сейчас там находились немцы, и я наблюдал за ними уже в бинокль. Село горело, дым от пожарищ относило ветром далеко на восток. Соединения корпуса вместе с подоспевшей сюда 1-й артиллерийской противотанковой бригадой генерала К. С. Москаленко упорно отбивали многочисленные атаки вражеских танков и пехоты, готовились контратакой отбросить противника и овладеть селом, оседлать дорогу на Новоград-Волынский. Это было очень важно, так как по дороге непрерывно, днем и ночью, отступали войска нашей 5-й армии. Задача, кроме того, состояла в том, чтобы сорвать намерение фашистского командования развить успех и с ходу ворваться в Новоград-Волынский.
Успешным действиям войск обеих сторон сильно мешали проливные дожди. Правда, иногда они были нам на руку, так как распутица задерживала продвижение моторизованных частей противника, заставляла его искать броды через разбухшие речушки. Это позволяло нам оторваться от гитлеровцев, чтобы лучше организовать оборону на новых рубежах. И все же лучше бы их все-таки не было, этих дождей...
Против ожидания, активность немецкой авиации почти не снизилась. Фашистские асы, чувствуя безнаказанность, так обнаглели, что даже в одиночку и небольшими группами опускались до бреющего полета, чтобы расстреливать из пулеметов не только скопления наших войск и техники, но даже отдельных бойцов. А уж если ветер разгонял тучи и устанавливалась хотя бы на время ясная погода — тут же появлялись целые эскадрильи вражеских бомбардировщиков и истребителей и начиналась бомбежка.
Да, наших самолетов, к великому сожалению, почти не было видно. Мы делали все возможное, чтобы разъяснить красноармейским массам причины такого положения. Но разъяснительная работа была лишь полумерой. Надо было мобилизовать людей на активную борьбу собственными силами и средствами с низколетящими немецкими самолетами. Определенный эффект давал залповый огонь подразделений из стрелкового оружия и пулеметов. Именно этим способом в течение 4–6 июля части корпуса сбили несколько «мессершмиттов» и «юнкерсов». Особенно преуспели в этом деле воины 40-й танковой дивизии. Их опыт широко пропагандировался во всех частях. И постепенно самолетобоязнь пошла на убыль. Пехотинцы, артиллеристы и даже танкисты смелее вступали в единоборство с фашистскими стервятниками и очень часто заставляли их держаться на почтительной высоте.
Перед контратакой под Людвиполь-Городищем успеха добились и воины 43-й танковой: один «юнкерс» был сражен дружным залповым огнем бойцов мотострелкового полка майора Н. Иванченко. Два других взорвались в воздухе от прямого попадания зенитных снарядов. Это так воодушевило пехотинцев, что они с яростью бросились в атаку и добились успеха — выбили врага из разрушенного до основания большого украинского села. Положение было восстановлено. Дорога очищена от гитлеровских войск.
По всему видно было, что гитлеровцы не смирятся с потерей Людвиполь-Городшца — важного опорного пункта, открывавшего им путь на Новоград-Волынский. И действительно, они бросили на штурм наших позиций до 20 танков и около полка мотопехоты. Нам пришлось туго. Ведь в обоих танковых полках 43-й дивизии к этому времени оставалось не более 75 боевых машин. И лишь 30–35 из них — КВ и Т-34. Все остальные — легкие танки типа БТ и Т-26.
Согласно приказу комдива в бой вступил 85-й танковый полк подполковника Н. Алабушева с приданным пушечным дивизионом артполка (7 орудий). Он должен был нанести удар справа. А затем предполагалось ввести в действие и 86-й танковый.
На этот раз гитлеровцы начали с артподготовки, которая длилась всего 15 минут. Огонь вражеских орудий оказался малоэффективным, его вели по площадям, надеясь достигнуть скорее морального, нежели материального успеха. Наш командно-наблюдательный пункт находился на опушке рощи в полутора километрах севернее дороги.
И Людвиполь-Тородище, и лента шоссе просматривались отсюда очень хорошо.
В самом начале артподготовки немецкие танки развернулись и ринулись в атаку на очень большой скорости. Наши противотанковые орудия встретили их с дистанции 500 метров. Вслед за ними огонь открыли танкисты, стрелявшие пока с места. Как и предвидел генерал Фекленко, отдавая приказ полковнику Цибину, противник, попав под мощный организованный огонь, уклонился от лобовой атаки населенного пункта. Его танки сменили курс вправо с очевидной целью обойти село с юго-востока, оседлать шоссе и вырваться на Новоград-Волынский по самому короткому пути.
На этом и был построен расчет нашего командования: именно там фашистов поджидал 86-й танковый полк с двумя гаубичными батареями и стоявшими за ними двумя дивизионами 1-й артиллерийской противотанковой бригады. Подполковник Алабушев пропустил головные машины, а удар своих пушек сосредоточил по следовавшей за ними мотопехоте. Вражеские автоматчики начали спешиваться. Тогда-то перед ними и возникли советские танки. Моментально расстроив боевой порядок врага, они принялись в упор расстреливать бронетранспортеры, давить гусеницами мотоциклистов. Что же касается орудий прямой наводки, то они в это время расправлялись с вражескими бронированными махинами, помогая своим танкистам сломить их натиск.
Через четверть часа, оставив на поле боя не один десяток бронетранспортеров и мотоциклов, несколько танков и около 200 солдат и офицеров, противник отхлынул к югу.
Этот скоротечный бой еще раз показал всем командирам и красноармейцам, что гитлеровское воинство можно успешно бить, если хорошо подготовишься к бою, прочно зароешься сам и закопаешь в землю материальную часть. А главное — если хорошо налажено взаимодействие между всеми родами войск, которые участвуют в сражении.
Однако и получив отпор, гитлеровцы не отказались от применения своего излюбленного обходного маневра: перестраиваясь на ходу, они продолжали двигаться в восточном направлении. Но за манипуляциями поредевших фашистских подразделений командир полка майор Воротников следил внимательно. Батареи 122-миллиметровых гаубиц открыли по немецким танкам огонь с дальности прямого выстрела. На это немедленно ответила немецкая артиллерия, а танки перешли в лобовую атаку на позиции наших артиллеристов. В это время и дал команду Воротников:
— Вперед, на врага!
Контратака 86-го полка оказалась полной неожиданностью для противника, полагавшего, видимо, что все наши боевые машины остались в Людвиполь-Городище. Решительным ударом полк смял боевые порядки гитлеровцев. Неподвижно замерли танки, еще шесть машин, а остальные, сопровождаемые плотным огнем гаубичных дивизионов, вынуждены были вернуться на исходные позиции.
Исключительную храбрость, мужество и воинскую смекалку проявил экипаж коммуниста лейтенанта И. И. Иванова. Увидев три немецких танка, пытавшихся обойти высоту, на которой оборонялись артиллеристы 122-миллиметровой гаубичной батареи, Иванов вывел свой КВ из укрытия и двинулся навстречу врагу. С дистанции 300 метров он уничтожил один танк бронебойным снарядом. Два других остановились и с места стали обстреливать его машину. Но экипаж не растерялся: умело вел машину механик-водитель, метко стрелял командир орудия, слаженно выполняли свои обязанности другие члены экипажа. И еще один фашистский танк, получив пробоину в башне, завертелся на месте. Но на подмогу уцелевшему подоспели два Т-IV. Немецких машин снова стало втрое больше.
Лейтенанту Иванову пришлось маневрировать, увертываясь от пушечных ударов вражеских машин. Башня грозного КВ, его лобовая броня были исхлестаны снарядами и пулями крупнокалиберных пулеметов, но танк продолжал действовать, наводя страх на врага. В конце концов загнал-таки Иванов гитлеровцев под огонь гаубичной батареи, которую они пытались уничтожить. И полетела башня у одного танка, пустились наутек два других...
Пример, показанный экипажем лейтенанта Иванова, был не единичным. Танкисты майора Воротникова самоотверженно громили врага. В этом бою наши полки потеряли два легких танка, 20 человек ранеными и убитыми, но отстояли Людвиполь-Городище и важную коммуникацию, уничтожив 14 танков и несколько сот солдат и офицеров противника.
Воспользовавшись пасмурной нелетной погодой, генерал Фекленко приказал командирам дивизий оставить Корец и сосредоточиться в районе Жидовичи, Кошелев, Николаевка, Людвиполь-Городище. Благодаря этому линия фронта корпуса сокращалась более чем в три раза, уплотнялись и боевые порядки частей.
Заряжающий танка красноармеец В. Кружилин стоял на посту. Измученный бессонницей, только что оставивший танк после изнурительного боя, боец едва держался на ногах. Он засыпал стоя. И ничто не помогало. Тер глаза, мял уши, больно щипал руки, щеки, а сонливость не проходила, глаза слипались, не подвластные воле. Стоило на мгновение открыть их, осмотреться вокруг, убедиться, что все тихо, спокойно, как голова наполнялась свинцовой тяжестью, беспомощно опускалась на грудь.
Дело было днем. И вдруг сонливое состояние сняло как рукой: Кружилин заметил в кустах, в нескольких шагах от себя, белобрысого мальчишку. Сначала подумал, что это галлюцинация. Но видение не исчезало — мальчик осторожно продирался сквозь колючие кусты шиповника, попутно срывая и отправляя в рот еще недозревшие ягоды.
Дозорный, тихо окликнув ребенка, двинулся к нему. Тот хотел было дать стрекача, но, увидев красноармейца, остановился, успокоился. Кружилин свистнул. К нему тотчас подбежали товарищи. Они увели паренька, и вскоре он предстал перед заместителем политрука Б. А. Прокофьевым.
Пионер Сидор Филенченко бежал от гитлеровцев из близлежащего села. Он хорошо знал местность и оказал Прокофьеву и всей его группе неоценимую услугу.. А танкисты очень нуждались в тот час в помощи. Во второй половине дня 4 июля два полка немецкой пехоты при поддержке большого количества танков, нескольких артиллерийских и минометных подразделений выбили части 43-й танковой дивизии из Людвиполь-Городища. 40-ю танковую атаковала вторая группировка, в которой насчитывалось более 39 танков и около полка мотопехоты. Во всей полосе корпуса завязались кровопролитные, ставшие вскоре разрозненными бои.
Шесть танков 86-го полка попали в окружение. Полк отходил, а этой шестерке путь к отступлению был отрезан. Командир танковой роты погиб. Командование группой принял на себя Прокофьев. Дав команду по радио «Делай как я!», младший политрук направил свой КВ на предельной скорости в гущу вражеских машин, за которыми виднелся густой кустарник. Командир орудия тщательно прицелился и дал по головной машине гитлеровцев два выстрела подряд. Танк загорелся, остальные сосредоточили огонь своих пушек на машине Прокофьева, но тут же были обстреляны другими нашими экипажами. Не выдержав их натиска, гитлеровские танкисты отпрянули, опасаясь, видимо, тарана, и этого оказалось достаточно, чтобы шестерка прокофьевских КВ и Т-34, вырвавшись из окружения, скрылась в кустарнике.
Однако дальше шли овраги с крутыми откосами, двигаться наобум было опасно. Младший политрук остановил свою группу, организовал круговую оборону, выставил охранение. Карты у него не было, и он собрался провести разведку местности, чтобы определить пути дальнейшего движения. В это время и привели Сидора Филенченко. Мальчик рассказал, куда ведут два глубоких оврага. Один тянулся на запад и выходил к его родной деревне, а другой — к Новоград-Волынскому. У выхода из второго оврага пионер видел орудие и два фашистских танка. Он и вызвался идти с танкистами, которые собрались в разведку.
С пареньком пошел Прокофьев. Овраг выходил к лесу. Там действительно стояло немецкое орудие и танк Т-IV. Видимо, гитлеровцы решили, что достаточно одной машины, чтобы запереть русские танки в узкой и глубокой мышеловке. Снабдив проголодавшегося пионера хлебом и консервами, Прокофьев отпустил его, хотя Сидор очень просил, чтобы бойцы взяли его с собой. Ему, как взрослому, растолковали, в какое положение попала рота, и посоветовали быстрее уходить, и как можно дальше; ведь скоро начнется бой...
Прокофьев вернулся к своим, объяснил обстановку, поставил задачу перед каждым экипажем, и вся группа двинулась по кромке оврага вниз, к выходу. Услышав гул танков, гитлеровцы приготовились к бою. Все их внимание было сосредоточено на овраге. А в это время два разведчика тихонько подползли к их танку, забросали его гранатами и бутылками с горючей смесью. Расчет вражеского орудия дал несколько выстрелов по оврагу, но, когда на его склонах показались грозные машины, артиллеристы разбежались, а орудие попало под гусеницы КВ.
Основные подразделения врага попытались вновь окружить и уничтожить шестерку наших танков. Наперерез им устремились более десяти машин. Но Прокофьев и его товарищи решительным рывком сокрушили заслон, уничтожили еще два танка и вырвались из западни, не потеряв ни одной машины...
Воодушевляя воинов на подвиг, политработники, коммунисты и комсомольские вожаки в критических ситуациях личным примером увлекали их в бой. Как и младший политрук Б. Прокофьев, они, как правило, добивались успеха, казалось бы, в безвыходном положении. Многие из них по собственной инициативе принимали командование подразделениями, когда из строя выходили командиры, добровольно брали на себя обязанности разведчиков, истребителей танков, связных.
Секретарь комсомольской организации 86-го танкового полка младший политрук Иван Мошейко в описываемом бою возглавил группу разведчиков. Используя складки местности, лес и кустарник, разведчики скрытно подобрались к деревне Бугрынь, обнаружили сосредоточившуюся там вражескую группировку войск, захватили в плен обер-ефрейтора. Он дал ценные показания о численном составе своей части и намерениях фашистского командования. Эти сведения помогли командиру полка майору Воротникову точно рассчитать соотношение сил своих и противника и с наступлением темноты нанести неожиданный удар по вражескому гарнизону Бугрыни. Немцы бежали из населенного пункта, а полк соединился с левым соседом — одним из стрелковых полков 228-й стрелковой дивизии...
До поздней ночи части корпуса вели бои с мотопехотой и танками рвавшихся к Новоград-Волынскому соединений 3-го механизированного корпуса врага. 1-я артиллерийская противотанковая бригада генерала Москаленко, оседлавшая шоссейную дорогу западнее города, помогла нам остановить и обескровить передовые подразделения гитлеровцев, особенно под хутором Николаевка. До самого утра шла перегруппировка наших частей, которые, основательно потрепав вражеские подразделения, сами тоже понесли большие потери. В танковых полках обеих дивизий оставалось по 25–30 боевых машин. Весь личный состав, потерявший в боях материальную часть, сводился в стрелковые взводы и роты, и уже на второй день, 5 июля, эти подразделения вступили в бой.
Танкисты сражались в качестве пехотинцев не хуже кадровых стрелков. Мы с командиром корпуса не раз убеждались в том, наблюдая за их смелыми действиями, особенно при истреблении вражеских танков. Истребители бесстрашно подпускали фашистские танки на расстояние нескольких шагов, иногда даже позволяли им перевалить через свои окопы и тут же забрасывали противотанковыми гранатами, связками гранат РГД, бутылками с горючей смесью. Машины горели, взрывались. Немало наших истребителей при этом погибало, но ни один не отступил без приказа, а число желающих посвятить себя этой опасной профессии не уменьшалось.
— Тут уж я должен прямо заявить, Иван Семенович, — сказал однажды генерал Фекленко, — очень большое дело делают наши политработники. Ведь это их заслуга, что у нас появились, по существу, новые, рожденные войной подразделения — отряды истребителей танков.
— Но их подготовкой занимаются лучшие командиры подразделений, — заметил я.
— Верно. Однако душой этого дела все-таки являются наши политруки, парторги, комсорги. Это факт. Благодаря им подготовка истребителей превратилась в настоящую школу мужества и мастерства. Не всякому дано спокойно подпустить вражеский танк на несколько метров, а потом вступить в единоборство с его броней...
— Конечно, Николай Владимирович. Но ведь люди идут в истребители добровольно. Такой принцип подбора, насколько мне известно, еще нигде не нарушался.
— Вот я и говорю — это результат действенной партийно-политической работы в войсках. Ведь что значит добровольно стать истребителем вражеских танков? Это значит проявить высокое чувство долга, сознательность, убежденность в том, что ты в ответе за судьбу Родины. Воспитать такие качества у воинов — великое дело. Давай-ка подготовим и обнародуем специальный приказ по войскам, — предложил Фекленко. — Лучших политработников, воспитателей истребителей, и командиров, которые их обучают, отметим благодарностью, представим к правительственным наградам. Они заслужили награды. Это будет справедливо и поднимет авторитет ответственной и очень нужной сейчас профессии...
Я охотно согласился с комкором. А его похвалу в адрес политработников воспринял как высшую оценку работы всего партполитаппарата.