Под редакцией Кристины Александер и Мейсона Кунце.
(с. 46) Корца достигли ночью. Город прошли после короткого боя. Дальше неслись на сумасшедшей скорости. Наконец через чаc получили приказ остановиться.
Я чувствую, словно меня пропустили через мясорубку. Проковылял несколько шагов от мотоцикла. Даже заманчивые запахи, исходящие из полевой
кухни, не в состоянии заставить меня встать. Спать, я хочу только спать!
7 июля:
Наша артиллерия стреляет всю ночь. Думаю что-то опасное затевается за передним краем. Воздух густой и я ощущаю беспокойство. Ходят слухи, что мы в непосредственной близости от страшной "линии Сталина".
Ранним утром на малой высоте появляются эскадрильи русских истребителей . Их бортовые пулемёты прочёсывают наши позиции и бомба за бомбой падает на нас.
Слава Богу, никто не пострадал. Около полудня налеты прекращаются и мы получаем почту! Через 14 дней письмо от Розель. Я так счастлив, что эта женщина – моя жена!
Ее храбрость ощущается в каждой строке. Ее доброе сердце придает мне в трудные часы много мужества и утешения ! У меня только одно желание: вернуться домой здоровым и поблагодарить её.
8 июля:
Чёрт побери. Прошлой ночью снова невозможно было заснуть. Примерно в 23.00 часа наша разведгруппа из опытных солдат проползла через болота возле реки Случь. Мы наверняка выглядели смешно со своими окрашенными войной лицами. На голове у нас был каски, замаскированные грязью и тростником. На груди мы несли сумки с гранатами на плечах пулемет. Наша одежда состояла лишь из купального костюма. Тела покрыты глиной с ног до головы. Вот так мы покинули наше расположение. (с. 47)
Мы достигли первой линии вражеских бункеров (ДОТов) и не нашли ни пехоты, ни окопов. Вернулись около 2.00 часов, незамеченные русскими. Я пытался заснуть, но безуспешно из-за тысячей отвратительных комаров из болот, которые мучили нас до крови. Это может свести с ума! Ко всему этому следует добавить жару и постоянную жажду!
Неожиданно, в 11.00 - стремительная атака со стороны "линии Сталина". Одновременно на низкой высоте нас атаковали русские бомбардировщики. Первый залп был ужасающе точным. Кричали и стонали раненые солдаты . Зловонный дым повис над деревьями. Казалось еще десять минут и земля рядом с нами поднимается в воздух; осколки летят в окопы. Огненная стена медленно движется в сторону замаскированных позиций. Здесь снаряды и бомбы создают ужасную кровавую баню, 41 погибших и 82 раненых лежат в районе расположения наших стрелков-мотоциклистов. Нам приходится работать до позднего вечера, чтобы разыскать мертвых и подобрать раненых товарищей. Мое сердце болит, когда я думаю об их близких – матерях, женах и детях.
Из-за больших потерь мы перегруппировались и той же ночью сменили позиции . Большое наступление на предный край и укрепления pусских к западу от Звягеля начнется завтра утром.
Ситуация выглядит следующим образом:
наши разведчики пару дней назад обнаружили , что русская 5-я армия движется форсированным маршем к Звягелю для защиты важных переправ через реку
Случь. Переправы защищены мощными вражескими укреплениями. Однако благодаря форсированному маршу, мы прибыли сюда первыми. Теперь я понимаю, почему мы
двигались с такой сумасшедшей скоростью в течение последних нескольких дней. Главные соединения Красной Армии находились пока в однодневном марше к востоку
от Звягеля. Мы должны использовать все силы, чтобы завтра прорвать оборону цитадели, овладеть городом и речными переправами. Каждый из нас знает, что поставлено на
карту. Мы готовы.
9 июля:
Операция имела успех. Сегодня после ожесточенного сопротивления, около полудня, город Звягель и переправы через Случь попали в наши руки
(с. 48)
и как раз вовремя. Передовые подразделения русской 5-й армии прибыли примерно в то же самое время. Нам не нужно было ничего, кроме полосы укреплений,
теперь уничтоженной. Эффект наших тяжелых минометов 30,5 калибра и пикирующих бомбардировщиков был сногсшибательным. Вместе с штурмовыми саперами мы
способствовали захвату и разрушению бункеров.
Красные отступают к укреплениям возле лесов, где массы солдат противника перегруппировуются для контратаки. Однако мы вознаграждены возможностью гнать и уничтожать русских не жалея пролитой крови , но численное превосходство за противником. Одной-единственной дивизией нужно удержать город и плацдарм до полудня завтрашнего дня. Лишь завтра мы можем ожидать прибытия дополнительных дивизий.
Лица солдат и офицеров очень серьезны. Что готовится для наступления на другой стороне ? Прибудет ли вовремя подкрепления на фланги? Одни вопросы, на которые нет ответов. Ситуация серьезная и даже отчаянная. Если русские будут наступать сейчас или ночью, их массы втопчут нас в землю. Истории великой войны о русском паровом катке вдруг приходят на ум. Да, они безусловно сотрут нас в порошок. Опять же, приказ ясен: "город и плацдарм держать до последнего человека!"
Вечер. Час за часом ждём нападения, однако ничего не происходит. За исключением вспышек орудийных выстрелов , ничего необычного не происходит и на другой стороне. В чём же дело? Неужели русские снова упустят большой шанс? Разве они не знают, что их противник – всего лишь небольшая боевая единица? К тому же мы начинаем размышлять и нервничать. Приказ в полночь послать разведгруппу приходит как благословение. Вскоре опытная разведгруппа покидает позиции. Русские тоже выслали дозоры. Во время поисков сталкиваемся с одним из них . После короткой схватки взяли одного пленного.
Ночь очень тёмная. Слышен свист летящих в небе снарядов и трассирующих пуль. В остальном тихо, за исключением нейтральной полосы. Там ползают разведчики обеих сторон,
пытаясь пронюхать подходы к позициям противника и собрать о нем данные.
(с. 49)
После их обнаружения следует короткая пулеметная очередь, а затем снова тихо. Проклятая тишина делает меня подозрительным.
10 июля:
Мы вернулись на наши позиции на рассвете. Допрос пленного подтвердил наши подозрения: целая армия находится на другой стороне. Тем не менее, видимо, они ещё не закрепились. Кто-то ночью доставил почту. Письмо, полученное одним из наших товарищей, передается из окопа в окоп. В нем кто-то жалуется на сверхурочную работу, нехватку пива и сигарет и т.п. Как плохо понимает этот идиот о том, что происходит здесь? И это голос родины? ? Они услышат истории про наши успехи дома и г-н "Незаменимый" будет говорить с триумфом: "Ну, мы проделали большую работу, не так ли?" Да будет сказано ему: вы – обыватели, если кто-то добился чего-то, то благодаря нам! Да, мы в долгу перед вами за хорошее оружие и боеприпасы без дефектов, но у русских тоже хорошее оружие, иногда даже лучше, чем у нас! Ключевым фактором является дух и мужество людей, несущих это оружие. Никто из вас, ребята, не имеет никакого представления об этих двух вещах. Позор вам, если вы думаете, что участвовали в этих боях и добились таких больших побед сверхурочной работой! Подумайте о нашей сверхурочной работе здесь. Наградой для некоторых из нас был горящий кусок металла в позвоночнике.
Идиот продолжает писать в письме на фронт, что у нас лучше. Не потому, что он вспомнил о своей мужественности, а "потому что на фронте изобилие сигарет, пива и шнапса, а стрельба – вовсе не так уж плохо!" От такой наглости лишаешься дара речи! Уважаемый господин, добро пожаловать к нам! Вы наделаете полные штаны из-за всех этих сигарет и сигар. Но довольно об этом - нас волнуют другие проблемы, а не скулёж "домашнего борца". Мой гнев выветривается, когда я думаю о чистом идеализме моих родителей.
530-й пехотный полк в 10.00 получает задание продвигаться от Ржадковки к Чижовке. После 4-часовового боя за каждую пядь и огромных потерь ему
пришлось отойти на исходный рубеж. Если бы у нас не было тяжелой артиллерии, которая защищала фланги железным занавесом, русские смяли бы с
флангов всю нашу линию фронта.
(с. 50)
К сожалению, русские окружили часть отступающего полка. Если использовать нашу артиллерию слишком велика опасность попадания в своих. Поэтому "нужны добровольцы!"
Долго не дискутируем – стоило только узнать, что товарищи в опасности.
В ротном боевом порядке мы пытаемся атаковать русских одновременно с обеих сторон. Каждый из нас бросает в нужный момент две дымовые шашки. Русские, кажется,
не любят дымовые завесы. Наша массированная контратака с запада заставляет их отступить на свои укрепленные позиции. Мы теряем несколько товарищей,
которые оказались слишком близко к огневой завесе, поставленной русской тяжелой артиллерией вокруг нашей позиции. Отходим назад с очень небольшим
числом жертв.
Прибыв на исходный рубеж, мы получим хорошие новости: подкрепление прибыло на наши фланги. Слава Богу! Огромный груз упал с наших плеч. Атака начнется завтра.
Замечательно!
11 июля:
Ночью повсюду начинается адский спектакль. В течение часа земля трясется от взрывающихся снарядов. Осколки свистят над нашими головами. Осветительные ракеты поднимаются в небо и освещают дым разрывов. Затем они направляют огонь на тяжелые батареи вблизи от нас. Что происходит? Неужели эти свиньи хотят атаковать нас? Осветительные ракеты поднимаются в небо одна за одной. Наши лица белы и окаменелы. Нет стрельбы с нашей стороны. Однако старшие офицеры батарей и свето-звукоизмирительные подразделения работают не покладая рук. Огонь ослабевает. Видимо, они начинают атаку. Наши глаза пытаются проникнуть в темноту. Где сигнальные ракеты «красных»? Нет? Всё по-прежнему, огонь медленно угасает. Нет спокойствия, слишком уж спокойно для наших нервов.
3 часа 30 минут: 36 наших батарей внезапно начинают ураганный огонь. 150 орудий разных калибров «выплёвывают» свои снаряды на позиции противника. Словно на лесопилке, они воют, свистят и
рассекают воздух. Огненные вспышки на краю леса – последствия нашего обстрела. Мы продвигаемся вдоль железнодорожных путей под защитой наступавших
пехотных полков. Русские, понимая важность такого положения, пытаются
(с. 51)
штурмовать железнодорожные пути. Наш обстрел нанес им огромные потери, однако, все больше и больше вражеских солдат перебрасывается к месту боя. Мой
пулемет рычит и извергает смертоносные очереди на нападающих. Прекрасно! Железнодорожная насыпь обеспечивает отличное укрытие.
Ни один снаряд не взрывается вблизи наших голов. Отлично, отлично! Это напоминает полигон и продолжается долго. Настроение у нас отличное. Некоторые
даже отпускают жестокие шутки. Ах, какими бессердечными стали эти молодые люди. Однако во время боя никогда не следует забывать серьезность момента – может
наступить горькая расплата, как это случилось в нашей ситуации.
Во время стрельбы мы совсем забыли о правом крае железнодорожной насыпи. Несмотря на весь наш дикий огонь, русские как-то «управились» с одним тяжелым пулеметом, а вскоре и с другим. Отступление с насыпи вылилось для многих наших потом и кровью. Мы были не в состоянии доставить наше противотанковое орудие на огневую позицию на вершине насыпи. Все что доступно для нас, это пулеметы и связка ручных гранат – много ручных гранат. Мы сумели вынести их с насыпи в течение двух часов. У нас был один убитый и один раненый, лежавший за кустами. А день ведь начался так хорошо!
2 часа дня, небо синее. Так жарко, что видно дрожание воздуха над насыпью. Железнодорожные пути раскалены. Ботинки скользят и воняют горячей смолой. Говорят, что испарения смолы полезны для легких. Свинство! Рядом со мною на земле мертвое тело – убит выстрелом в грудь. На другом конце железнодорожной колеи, русские имели достаточно времени, чтобы окопаться в 300 метрах от нас. Если бы нас было много, мы бы забросали их гранатами. Если бы ...
Мы уже израсходовали слишком много гранат. Двое отправились за боеприпасами, но их не видно. Слава богу, русские оставили свои намеренияения нас атаковать. Они заняты окапыванием. На это они мастера. Я смотрю внимательно налево. Какой великолепный вид. Всюду видны столбы дыма над кратерами, образованными нашими (с. 52) снарядами. Артиллерия обеих сторон делает свою работу, создавая защитную огневую завесу. Позиции русских огневых средств к несчастью свидетельствуют, что мы, продвинулись лишь примерно на один километр. Подкрепление прибыло ночью, а мы ожидали большого наступления русских примерно на закате. Если артиллерия не обеспечит нам защиту, мы будем оборонять насыпь железной волей. Мы всё ждём, но ни одного выстрела. Становится темно. Я лежу между рельсами в наблюдательной позиции. Что это? Лязг и грохот металла. Почти сразу же наш выстрел осветительной ракетой. Стреляют. Пули из тяжелых пулеметов свистят над нашими головами.
Русские использовали покров темноты, чтобы приблизиться к нашей позиции до сотни метров, и начинается адский концерт. Трассы их пулеметного огня проходят лишь в нескольких дюймах над вершиной насыпи. Серия очередей ударяет по рельсам. Несколько пуль рикошетят от рельс по наклонным траекториям. Пение пехотных карабинов можно легко отличить от жужжания и стука тяжелых пулеметов.
Проклятые русские пулеметы холоднокровно трещат как тысячи будильников. Осторожно переносим противотанковое орудие в один из рвов под насыпью, справа от нас. Большая группа солдат также направлена на охрану орудия. [Только пять товарищей вернулось на следующее утро после этого самоубийственного задания.] Мы не можем стрелять из-за отсутствия видимости и необходимости беречь осветительные ракеты на более поздний момент. Просто лежим и ждём. Мы держим карабины или пулеметы наготове в руках, согнув ноги, готовые вскочить и стрелять. Наши руки надежно сжимают гранаты и оружие. Лёгкие пулеметные расчёты сидят настороженно, готовые наклонить ствол и начать стрельбу. Во время огневой паузы я понял, что мой убитый сосед, это тот "новичок", который получил сегодня письмо, которое меня так разозлило. Он скатился с насыпи, убитый выстрелом в голову. Бедный парень! Сегодня утром он показывал мне фотографии своей молодой жены.
Стрельба снова возобновлась. Град осколков обрушивается на нас, воздух наполнен их пением и воем. Воют рикошетирующие пули. Это напоминает треск огня или горение хвойных деревьев. Бешеный огонь вдруг стихает. Несколько голодных карабинов всё ещё выплевывают из обойм последние пули , а затем абсолютная (с. 53) тишина. Мы вскакиваем на железнодорожную насыпь, вглядываясь и вслушаваясь в ночь. Мы прикладываем руки к ушам, как воронки, чтобы улучшить слух. Осветительные ракеты взмывают в небо, взрываются, и медленно опускаются на землю. Ещё раз поднимаются осветительные ракеты , а мы продолжаем смотреть и слушать. Тишина вызывает тревогу. Мы чувствуем сердцебиение в груди и висках. Наши руки ощупывают внушающие уверенность в себе ручные гранаты. Очередные осветительные ракеты взлетают как фейерверки.
Теперь мы видим, как идут эти красные ублюдки, эта азиатская чернь. Ночные атаки - отличительная особенность этой банды. Ракеты одна за другой взмывают в небо. Мы открываем огонь с расстояния 150 метров. Наши снаряды обрушиваются в ряды атакующих и пробивают большие бреши. Но сейчас ночь, и на местности полно естественных преград. Атакующие идут волна за волной. Ожесточенная битва человека против человека ведется вдоль рва, справа от насыпи. Пушка сверху без боеприпасов, и русские приканчивают её расчёт. Наши пулеметы все еще в состоянии удержать этих ублюдков, но надолго ли? Посыльные направляются в штаб. Черт возьми! Артиллерийский огонь - единственное, что может помочь нам. Мы снова и снова выпускаем в небо сигнальные ракеты , в то время как осветительные ракеты противника освещают поле боя. Красные трассирующие снаряды чертят небо на соседнем участке. Какие прекрасные фейерверки, какое грандиозное освещение страха и ужаса!
Мы получаем приказ отступать на исходные позиции. Вся передовая должна отойти на исходный рубеж. Черт возьми, это невероятно. Наша 299-я пехотная дивизия должна отступать, должна бежать; немецкие солдаты должны оставить поле боя этим русским свиньям!
Теперь начинается драма отступления, которая стоит нам много убитых и раненых. Мы достигаем исходных позиций около 2.00 часов. Артиллерия прикрывает наш отход.
12 июля:
Группа штурмовых орудий прибывает на наш участок фронта. Мы отошли примерно на 3 км. В этой местности ожидается массовая высадка русских десантников в тыл позиций нашей артиллерии, и мы единственные, кто будет иметь дело с ними. Противоосколочные щели выкапываются в большой спешке. Их нужно копать глубже, в районе нет стволов деревьев для укрытия. Унылый пейзаж. Видимо красные вырубили все деревья много лет назад (с. 54) и оставили воду, превратив большие площади в болота. Кустарники высотой с человеческий рост покрывают открытые заболоченные пространства, но не защищают нас от атакующих.
Русские, мастера камуфляжа и сооружения тактических заграждений, устроили свой штаб недалеко от лесного массива , у северного входа в этот ландшафтный «котёл». Периметр леса оставлен для дикорастущих растений и поэтому покрыт живыми изгородями и болотными топями. Под живыми изгородями русские вырыли хода сообщения, глубиной около двух метров, которые могут быть затоплены в случае чрезвычайной ситуации. Их пулемётные бункера заросли растительностью. Даже в самые лучше оптические приборы невозможно их разглядеть. Дезертир сообщил нам, что сотни лесников и солдат работали годами, чтобы преобразовать эту местность до нынешнего состояния. Деревни, которые все еще показаны на наших картах, исчезли.
Тропы и дороги были заминированы месяц назад. Затем над минами, тропами и дорогами была засеяна трава. Ручные гранаты, вывешенные на проволоке в кустах, сегодня утром разорвало двух товарищей.
Противоосколочные щели закончены, транспортные средства замаскированы, а орудия вкопаны в землю полукругом. Мы ждем всего. Артиллерия показывает большое представление. Вторая атака началась в 5 часов утра. Снаряды их гаубиц постоянно взрывались в воздухе прямо над нами осыпая нас осколками. Наша тяжелая боевая техника гудит и грохочет позади нас. Их тяжелые снаряды пролетают близко над головой, целясь в мосты, важные дороги и мобильные склады боеприпасов, которые находятся в 20-25 км за русскими позициями.
Между тем, сейчас полдень. Немилосердная жара обрушивается на окопы и болота вокруг нас. Яркий свет солнца сводит меня с ума, мои глаза обжигаются от взгляда на солнце. Болит голова как будто её колят тысячи игл. Черт возьми! Только бы не упасть в обморок! Ханнес!
Противно: одежда прилипла к нашим телам. Вонючий бульон – смесь пота и восьмидневной грязи под шлемом – стекает по моим щекам и исчезает в воротнике. Проклятая позиционная война, проклятое дурацкое болото без тени или питьевой воды.
Русские разведывательный самолет появляется после полудня на малой высоте. Вскоре после этого начинается обязательная атака , однако она не
наносит ущерба (с. 55). Время от времени они обстреливают нашу позицию, безуспешно пытаясь определить местонахождение артиллерии.
На закате вражеский огонь медленно затихает . Посыльные передают последнюю новость: линия фронта продвинулась на тысячу метров. Мы очень рады
этой новости, даже если это всего лишь километр. Мы были унижены в эти страшные дни.
13 июля:
За исключением караульных , все мы прошлой ночью получили несколько часов сна . Здорово, мы смогли немного поспать! Да, это действительно! Это, конечно, не означает, что эти несколько часов сна по-настоящему освежили нас. Наоборот, я чувствую, как меня шатает. Все мои кости болят от сна согнувшись в норе. Выйти бы из окопа и встряхнуть кости. Хотя большинство из нас не имеют возможности это сделать , пока русские обстреливают наши позиции. Все кусты перед нами подстрижены: лучшие садовники едва ли смогли бы сделать лучше.
Невероятно, товарищ, всё могло бы пойти наперекосяк! Кто-то рассказывает
нам, что видел призрачные войска, а другой докладывает, что они заняли позицию
позади нас. Кто-то ещё говорит о новых видах оружия и таинственных установках (шестиствольный 150-мм реактивный миномёт 1Nb.W 41 Nebelwerfer - прим. сайта),
которые привезли на позицию и которые должны быть использованы на первых порах для прорыва вязкого сопротивления русских.
Чудовищная канонада прерывает наши догадки. Один тяжёлый удар и желтовато-белый столб дыма поднимается примерно на 500 метров, на короткое время загораживая солнце. Сотни ракет с воем летят в сторону врага. Вскоре следует второй, третий и четвертый залп. Редкое зрелище! Мы оставили окопы и вскочили на верх укрытий, чтобы полюбоваться зрелищем. Ветер дует со стороны русских, которые не произвели ни единственного выстрела.
Больше подробностей об увиденном зрелище я узнал в полдень: реактивный миномёт способен одновременно выпустить несколько реактивных снарядов. Снаряды заполнены воспламеняющейся нефтью. Как только снаряд упадет на землю, везде разбрызгивается горящая нефть, поджигая всё вокруг. Эффект должен быть разрушительным. Несмотря на это, русские продолжают удерживать свои позиции.
Наша попытка проваться через участок переднего края врага на стоила нам много крови.
(с. 56)
Красные начинают контратаку. Нам удаётся остановить их,
хотя и с большим числом жертв, чем у них. Мы почти достигли предела боевой силы.
Невыносимая жара и жестокость боя разрушают нас. Только бы подольше сдерживать
волны русских атак! Нам нужны свежие войска! За последние два дня 529-й и 528-й
пехотные полки потеряли соответственно 380 и 304 человек. Подкрепления идут
слишком медленно. Огромные снаряды врезаются в наши позиции. Они поднимают в воздух большие куски земли. Какая честь, если эти господа тратят большие калибры на группу
бедных муравьев, как мы.
Ситуация становится серьезной. На перегон Звягель-Житомир , находящийся вне досягаемости нашей артиллерии , красные подвезли железнодорожные орудия (скорее всего это бронепоезд №17, другого
огневого средства в это время на перегоне быть не могло - прим. сайта).
Вечером русские свиньи атакуют нас под прикрытием сильного огня. Им удается загнать нас обратно на несколько километров от окраин города.
Мне хочется кричать от гнева и разочарования. Ничего не действует больше. Мое
тело больше не хочет подчиняться. Нервы натянуты как телеграфные провода. Увижу я
когда-нибудь свой дом?
Сегодняшние потери: 20 убитых, 11 пропавших без вести и 163 раненых. Дорогая
Розель! Мой Буцибен, храни память о своём папе!
14 июля:
Нам приказано наступать сегодня в 8 часов утра. Однако вчерашняя гроза затопила дороги и сделала их непроходимыми. Что же теперь? Следующее сообщение по радио поступает около 9 часов: "Наступление отложить. Перестроиться в оборонительный боевой порядок!" Значит, русские собираются атаковать снова. Да. И как плохо они атакуют! Большие калибры бьют по нашим позициям. Целые серии снарядов большого калибра поддерживаются орудиями меньшого калибра.
Бомбардировщики на малой высоте один за другим сбрасывают "яйца". Истребители извергают пулеметные очереди в наши окопы. Это адское зрелище лишает человека рассудка. В полубезумии мы прижимаемся к земле в окопах. Земля вокруг нас взлетает в воздух - прямо на наших глазах. Слева и справа, позади нас ... всюду мечется пламя . Мои волосы обуглились. Большой кусок почвы попадает мне в каску и нокаутирует на мгновение. А потом (с. 57) идут они, красные дьяволы. "Ура! Ура!"
Первые цепи приблизизились к нам до 50 метров. Мы выкарабкиваемся из окопов.
Пулеметные расчёты остаются сзади для обеспечения нам прикрытия. И это тоже
люди? Их лица искажены до неузнаваемости. Ненависть и бесконечный гнев против
этих кровожадных собак выключает какие-либо мысли. Мы кончаем контратаковать через
полчаса. Я не помню подробностей этой бойни. Невероятно, но факт. Мы бежали
вперед как маньяки-убийцы. Мы стреляли, рубили и кололи. Падали, поднимались и
снова шли в атаку. Я просто не в состоянии запомнить все детали. Посмотрели бы вы
на нас! Моя рубашка порвана, руки и колени в кровоточат, следы крови на всей форме.
На манжете моего левого ботинка висит кусок размельчённого мозга. Меня тошнит.
Довольно! Возникает реакция. У меня кружится голова и холодный озноб – нервная
лихорадка.
15 июля:
Я спал 20 часов подряд и сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Снаряды и бомбы крупного калибра существенно повлияли на наше положение. Я могу лишь удивляться этому: находясь под хорошей защитой в медицинской палатке, я не увидел огневого спектакля. Должно быть, спал как убитый.
Переливающаяся жара сохраняется над нашей позицией. Большие лужи воды в
наших грязных окопах распространяют гнилостный смрад. В воздухе и на земле полно
насекомых. Черные массы мух собираются на любом съедобном. Если не принимать во
внимание огонь лёгкой артиллерии, сегодня относительно спокойно. Отдых
подействовал на меня хорошо. Кроме того, нас воодушевили слова Райхенау
[фельдмаршала 6-й армии]. Он письменно выразил нам величайшее почтение за
мужество и храбрость.
16 июля:
Линия фронта не переместилась. Не было боёв, достойных упоминания.
Время от времени одиночные винтовочные выстрелы, урчание пулемета или даже
несколько залпов артиллерии. Бомбардировщики атакуют нашу позицию около
полудня. Попали в склад боеприпасов. Взрыв разорвал восемь товарищей, и еще
больше получили ранения. Громкий рев битвы слышен с левого и правого флангов.
По-видимому, там наступают свежие подразделения и добиваются значительного
успеха. Побегут ли, наконец, русские?
(с. 58)
17 июля:
Сегодня с утра нас благословил вражеский огонь. Их артиллерия молотит в течение часа наши позиции, неожиданно появляются «Рата» [И-16]. Они летят на высоте около двадцати метров над нашими головами и стреляют по нашим колоннам. Стрельба внезапно прекращается. Русские больше не стреляют, а затем мы получаем сообщение, что они отступают. Мы не можем в это поверить. Мы возбуждены от множества ложных сообщений за последние несколько дней. И все же это правда. Наша артиллерия стреляет по соединениям спасающихся бегством русских.
Днём приходит приказ наступать. В сумерках мы преодолеваем около 4 км Леса
Смерти к северо-востоку от Звягеля. Страшные десять дней позиционной войны со
всеми ее ужасами, часами артиллерийского огня и кровавого рукопашного боя
человека, наконец-то, позади. Наши глаза наполняются слезами радости.
18 июля:
Наверняка красные понесли огромные потери от нашего прицельного артиллерийского огня. Всюду валются куски стволов деревьев. Наши снаряды разорвали лесную подстилку. Среди этого опустошения лежат сотни трупов, разрушенное снаряжение и транспортные средства, все виды оружия. Груды трупов ненавистного врага лежат перед их позициями. Тела почернели и вздулись от жары. Ужасный острый смрад нависает над всем лесом. Многих-многих наши товарищей можно, наконец, похоронить.
Многие подробности боёв за последние дни напоминают мне прошлогодние мрачные бои в лесах Ла-Безас [Франция], но русские как противники отличаются от бельгийцев и французов. В то время мы боролись с теми, кто будучи солдатами, использовали интеллект, стойкость и опыт. Здесь же враг похож на тупую, равнодушную, бездушную машину разрушения и смерти. Не спеша зажали мы русских в тиски. Французы уже имели опыт и старались избежать ненужных жертв. Здесь же эти ребята дерутся как сумасшедшие до последнего. Они никогда не сдаются!
Вечером мы внезапно подверглись артобстрелу. Я стоял на вахте ночью в те жуткие
часы. Мы знаем, что в лесу прячется еще много русских свиней. Ночь черная как
смоль. Каждый скрип в лесу может принадлежать крадущемуся русскому. Я не знаю, что делать. Наконец, наступает утро и приносит с собой обязательный
артиллерийский обстрел.
(с. 59)
19 июля:
Я голодный. Обеспечение продовольствием ухудшилось. Сигареты, кола
«Даллманн» для немецкого солдата также стали недоступными.
Идет дождь. Проклятый смрад трупов хуже, чем когда-либо. У нас самый
неблагоприятный вариант малярии. Чтение писем Розель – моя единственная радость. Я
молю Бога, чтобы вернуться целым и неврдимым.
20 июля:
Красные перешли на новый оборонительный рубеж, который пытаются удержать всеми силами. Это третья линия Новоград-Волынских бункеров, часть линии Сталина. Попытка взять штурмом эти проклятые бетонные бункеры стоила нам нескольких убитых и раненных. Ввиду нашего сильного истощения они не ожидают, что мы отважимся на вторую серию атак.
Слава Богу! Нас заменяют свежими войсками. Мы остаёмся в боевой готовности в
лесу. Роем себе окопы вблизи группы артиллерийских орудий, которые доставлены в
качестве подкрепления.
Так как мы всегда в оборонясь были на переднем крае, то никогда не имели возможности увидеть стрельбу 210-мм орудий с близкого расстояния. Наши глаза и
рот широко открыты в трепете от этих орудий - сначала от страха, а затем для защиты
барабанных перепонок. Такой монстр требует расчёт из сорока человек. Он стреляет на
расстояние до 40 км. Снаряд весит около 150 кг. Эффект от его осколков охватывает
площадь около 1000 кв.метров - достаточно, чтобы вырвать зубы у многих русских без
дополнительной оплаты. Один выстрел стоит около 2000 рейхсмарок. "Люди,
подходите к ящику для пожертвований! Кто ещё не пожертвовал, кто хочет купить
лотерейный билет?" Две тысячи марок за выстрел! Это совокупный доход ящика для
пожертвований Праунхайма и Рёмерштадта [части города Франкфурт-н/М]. Приготовьтесь,
контролёры, сегодня ведь будет гораздо больше выстрелов. И, кстати, эти орудия –
трофеи из Чехословакии, изготовленные на «Шкоде». Они были созданы для турецкой
армии, но в итоге оказались в немецкой. Да, Судетская кампания действительно
принесла кое-то хорошее.
Днём с речью выступил наш командир , что наполнило нас гордостью. 299-я пехотная дивизия была в состоянии выдержать давление со стороны русской 5- й армии в течение нескольких дней. Русские ввели в действие (с. 60) свои элитные войска из сил обороны Москвы. Их недавней задачей было вбить клин между нами и группа фон Клейста. Они потерпят поражение.
Решающие боевые действия на юге находятся под угрозой. Мы все теперь хорошо
осведомлены о ситуации и будем бороться, биться до последнего. Нам предстоит
несколько тяжёлых часов. Огромные потери ослабили нашу боевую мощь. Московская
радиостанция передала вчера, что 298-я и 299-я пехотные дивизии уничтожены возле
Звягеля – не более, чем принятие желаемого за действительное! Это еще не всё! Разве
мы не лупили вас только что по пять часов, пробираясь к реке Случь? Не потому ли вы
гавкаете в микрофон! Вы, ребята, умеете довольно быстро бегать! Мы научим вас
бегать, но в противоположном направлении.
Невероятно! Нашей уставшей группе приказано отдохнуть нескольких дней в
соседней деревне! Это хорошая новость застала нас врасплох! Пора уже! Иначе потери стали бы огромными.
(с. 61)
22 июля:
Сегодня утром отдельными группами мы движемся в село. Оно сильно разрушено нашим артиллерийским огнём. Все, что осталось от его коренных жителей, находится от силы на 4-5 дворах. Они стоят перед хижинами. Их лица выражают скорее любопытство, чем гнев. Может быть, у них просто хорошо контролируют себя. Им должно быть любопытно, что будет дальше.
Наша первая задача - распределиться и найти пищу. "Мин Бон" очень повезло. Он нашёл пачку махорки. Добрая душа стояла на обочине дороги, чтобы передать её нам. Каждый получает небольшую порцию.
Садимся и начинаем делить на части несколько старых газет. Некоторые вырывают из своих сапог стельки [Schweisslappen полоски газеты, используемые внутри сапог]. Вскоре весь первый взвод дымит как паровоз. Эта махорка – настоящая дрянь, но так как за последние несколько дней мы курили только траву, листья, и все виды растений, она имеет вкус лучшего итальянского табака. (с. 62)
Лагерь разбили на лугу на окраине деревни. Установили палатки и рыли окопы для укрытия. "Передвижной паяльный склад" - парни, которые несут ответственность за все кастрюли, сковородки и кухонное оборудование, распаковывают драгоценный груз. Вскоре после этого начинают готовить пищу. После еды мы просто сидим, смотрим в вечернее небо, совсем не беспокоясь о передовой.
Никто никогда не узнает, как все это началось: вдруг кто-то ясным тенором запел песню от неожиданности стало так тихо, что сигарета у "Мин Бон" выскользнула изо рта (теперь мне кажется, что его рот был довольно широко раскрыт). Другие начинают подпевать и вскоре поет вся группа. Некоторые просто сидят, положив руки на колени, другие лежат на спине, подложив руки под голову вместо подушки. Пение становится все громче и громче: " Отважная маленькая солдатская жена, скоро мы придём домой!" Песня "Мой дом стоит на самом красивом лугу" начинается после короткой паузы, и каждый поет. Рабочие, крестьяне, (с. 63) учителя и коммерсанты - все пели вместе. Они все стали товарищами в серых мундирах. В стальных касках, перед лицом смерти они поют эту меланхолическую песню строка за строкой и с рвением. Они наполняют каждую строку тоской по миру, спокойствию, женам и детям.
Они не имеют собственных слов для выражения эмоций, которые господствуют в их душах. Им неудобно показывать свои эмоции, поэтому они поют песню о доме или о долине, в которой родились. Надо мной прекрасное небо, полное звезд. Те же звезды как раз сейчас над моим домом в Вестхаузене. Думаешь ли ты обо мне, дорогая Розель!?
После примерно 10-часового сна я встаю, чтобы тщательно осмотреть местность вокруг села. Группы беженцев, в основном женщин и детей, приходят со всех сторон, они прятались в окрестных лесах. Мужчины села были вынуждены бороться за красных и погибли в своих домах и на улицах. Всюду шокирующие сцены. Женщины ищут погибших мужей и братьев. Дети находят разорванные на части тела отцов. Ужасные образы. Женщина с ребенком на руках пытается затащить труп своего мужа в старый окоп, чтобы похоронить его.
Пожилая пара сидит возле дома. Старик согнулся - мертвый. Старушка опирается на мужа, ее глаза фиксируют окружающий ужас. Их сыновья и внуки лежат внутри дома в больших черных лужах крови. Она потеряла голос, и душа ее навечно мертва.
Немного дальше, лежат примерно 20 наших товарищей , скошенных пулемётным огнём. Два мертвых бойца, погибшие в рукопашной схватке, лежат в соседнем саду. Красноармеец еще держит штык неподвижной рукой. Судя по ране, он нанес удар немцу в шею. Голова «красного» опухла; руки немца по-прежнему стиснуты как железные тиски на шее русского. Я знаю слишком хорошо ужас рукопашного боя. Мы не можем отделить все трупы, поэтому товарищ и враг похоронены вместе. В одной за другой яме хороним мы 21 нашего лучшего товарища. 58 русских похоронены в братской могиле.
Жара невыносимая. Зловоние распада отвратительно. Мы держим носовые платки
перед лицом, чтобы защититься от него. Мы вынуждены
(с. 64)
использовать силу, чтобы оттащить женщин и детей от их умерших родственников.
Риск заражения очень высок.
Я ощущаю слабость в коленях на обратном пути. Это из-за жестокой жары или
ужасных образов?
24 июля:
Чередование солнечных и дождливых периодов. Это похоже на парник в
болотах, и мы должны принимать таблетки хинина для предотвращения
распространения малярии. После нескольких недель непрерывного истощения, многие
симптомы начинают вступать в силу в течение этого периода отдыха. У одного
товарища нервная лихорадка. Во время приступов он вскакивает, стреляет и пытается
атаковать красных, но никого нет. Беднягу собираются перевезти подальше в тыл
сегодня днём. Большинство, однако, страдают от серьезных заболеваний кишечника
(также известных как неудержимый понос). Я - один из них. Но это ничто по
сравнению с кровавыми сражениями на прошлой неделе. Мы так глубоко благодарны
за то, что имеем возможность отдохнуть!
25 июля:
Можно погрязнуть в самовосхваление после всех услышанных панегириков:
"Ваши замечательные достижения найдут свое место в истории. Ваша храбрость
беспрецедентна!" и так далее ... И так целый день. Командир дивизии, командир
корпуса и фельдмаршал Райхенау – все они вдруг полюбили нас. Нам обещали
французское вино, шампанское, сигареты и сардины. Бедный желудок, как он
справится со всеми этими деликатесами? Ну, по крайней мере, мы довольны. Однако
мы лишь выполняли долг.
26 июля:
Мы получаем хорошие новости с фронта: отчаянно сопротивляясь русские отступают на Коростень.
27 июля:
Наши дни отдыха закончились. Мы идём в наступление на Киев.
28 июля:
Житомир пал после тяжелых уличных боев. Изредка наступали русские танки, чтобы прикрыть отступающих большевикам. Русские истребители и бомбардировщики приносят нам несчастье. Их мишенью неоднократно оказываются наши автоколонны . Красные в массовом порядке отступают на Киев, который по-видимому сильно укреплён.