Бердичев

Бердичев - еврейская столица Украины

Житомирская область

Герб города Бердичева Город-монастырь, город-крепость, город-анекдот, Волынский Иерусалим — все это в определенные периоды истории можно было сказать о Бердичеве.

Бердичев — это где-то посередине между знаменитыми ильфо-и-петровскими Жмеринкой и Шепетовкой. Но сами бердичевляне свой город захолустьем никогда не считали. 2 марта 1850 года из костела Святой Варвары вышел хорошо одетый иностранец. «Не скажет ли пан, где он пошил себе такой сюртук?» — спросил его проходивший мимо еврей-портной. — «В Париже». — «А где это?» — «Франция». — «Скажите пожалуйста! Так далеко от Бердичева, а шьют-то прилично!» — поразился прохожий. Обладателем парижского сюртука был Оноре де Бальзак.

Бердичев маленький, но понамешано в нем за века изрядно. Основали город литовцы, потом их вытеснили поляки, тех несколько раз выбивали то татары, то казаки, то турки. И все это время город обживался евреями. Бердичевская «эспланада», начинающаяся у вокзала танком Т-34 на массивном постаменте, упирается в старинный католический монастырь Босых Кармелитов — замок польского воеводы Януша Тишкевича с толстыми крепостными стенами, отданный им монахам в благодарность богу за освобождение из татарского плена.

Неподалеку от того места, где улица Карла Либкнехта как-то незаметно перетекает в Соборную, стоит православная Никольская церковь с усеянными звездами голубыми куполами. Просторная площадка перед ней помнит одно из самых скандальных событий бердичевской хроники 1831 года: как-то летним утром во двор тогда еще деревянного храма вошла длинная процессия. Это пришли креститься разом все 35 членов семейства бердичевского купца Рувена Рубинштейна — деда основателя Московской консерватории.

Флаг города Бердичева Шагах в трехстах отсюда розовый костел Святой Варвары. Вот уж воистину «очаг мировой культуры»! Тут крестили родившегося неподалеку будущего классика английской литературы Джозефа Конрада, венчали уже состоявшегося французского классика Бальзака, причем под звуки органа, установленного при непосредственном участии польского классика Фредерика Шопена.

За рекой Гнилопятью, больше похожей на целое озеро, видны кресты православной Свято-Троицкой церкви с белоснежными античными портиками, богослужение в которой захваченный идеей крещения российских евреев император Николай I чуть было не перевел на идиш.

А в одной из глухих зареченских улочек притаился за яблонями крохотный кирпичный домик. На нем висит большая красивая растяжка с загадочными письменами. Письмена оказываются ивритом и гласят: «Махалим брухим г’абалим» — в переводе на язык нынешнего этнического большинства Бердичева — «Ласкаво просимо». Это едва ли не единственное уцелевшее после фашистов зримое напоминание о дореволюционном имидже Бердичева как самого еврейского города России.

С древней стены монастыря Босых Кармелитов, до сих пор хранящей в себе застрявшие ядра от пушек, не то татарских, не то Богдана Хмельницкого, наглядная агитация призывает голосовать за коммунистов (№ 13). Перед кинотеатром имени Фрунзе со свежевыбеленными колоннами, лепным советским гербом и серебристым бюстом усатого командарма внушительная женщина в белой панаме вскапывает лопатой грядку. На фоне звонницы кармелитского монастыря пасется привязанная к фонарю коза. На улице Шолома Алейхема бабушка набирает воду из колонки. У дома культуры, где в 1928 году читал трудящимся свои стихи поэт Маяковский, стоит бочка с квасом, выкрашенная в жовто-блакитные цвета, а на соседней стене написано: «Я тебя кохаю! Бл…»

Улицы застроены старыми 2–3х этажными домами самых разнообразных, но по преимуществу нежных оттенков и засажены цветущими и плодоносящими садовыми деревьями.

По части количества проектов городского герба , Бердичев может переплюнуть любой город Украины и не только Украины. Ниже приводятся проекты гербов Бердичева.

	А.Гречило в книге об украинских гербах писал, что в 1853 году согласно указу Сената необходимо стало размещать на головных уборах полиции уездный герб. Так как утверждённого герба не существовало, Киевским губернским правлением 9 июня 1854 года было решено использовать для Бердичевского уезда герб бывшего Махновского уезда. Это предложение не получило поддержки, а в ноябре 1854 года городской землемер предложил новый проект герба. В щите он объединил кадуцей (лат. caduceus), рог изобилия, коня, казака с пикой. "При составлении герба приняты в основание местные и общие о городе известия, как-то: отличие Бердичева от прочих городов, известного большою внутреннею и заграничною торговлею, которая и обозначена в гербе Меркуриевым жезлом и скачущей (бегущей) лошадью, изобилие местных плодов в городе, обозначенное рогом изобилия, и господствование над Бердичевом гетмана Палия - изображенное казаком, держащим в руке копье". Этот проект не был реализован. Хотя в некоторых источниках и говорится о его утверждении. В исследованиях краеведа М.Ю.Кострицы ("География Житомирской области", 1993) указывается, что герб Бердичева был утвержден в 1846 году.
	В.Панченко называет проектом 1846 года этот вариант: "Щит герба разделён на две равные части: в верхней герб Киевский, а в нижней на зеленом поле накрест положенные ткацкие вещи, а именно: бердо (приспособление для ручного ткачества, род гребня), а наискосок - челнок и цевка. Ранее это был Махновский герб".
	На практике с середины XIX века до 1917 года в Бердичеве использовался старый герб Махновки (утв.1796) с изображением берда, челнока, цевки и двух тюков товара в зелёном поле. Дело в том, что Бердичевский уезд был образован в 1848 году на основе бывшего Махновского уезда. Изображение герба Махновки 1796 года именно как герба г. Бердичева и Бердичевского уезда встречается в статистических справочниках, памятных книжках и дворянских родословных книгах Киевской губернии на рубеже XIX-XX вв.
	В труде Л.Похилевича "Сказания о населенных местностях Киевской губернии" 1864 года герб Бердичева выглядит так: "Герб Бердичева изображает на зеленом поле крестообразно сложенные серебряные принадлежности ткачества, а именно: по прямой линии берды, а косвенно челнок и цевка, а по сторонам золотые нитяные клубки. Прежде это был махновский герб". Здесь дается современная реконструкция этого герба (авт.А.Гречило).
	В справочнике А.В.Кудина и А.Л.Цехановича указан такой герб Бердичева (поле синее!): "В лазоревом поле серебряное бердо с положенными на него накрест золотыми цевкой и челноком. По сторонам червленые монеты".
	В 1867 году был составлен новый проект герба Бердичева: "В червленом щите серебряная зубчатая стена с червлеными швами и открытыми воротами. За стеной серебряная крепостная с острой крышей башня с червлеными швами, увенчанная золотым крестом. Башня сопровождается 6 золотыми византийскими монетами: 2, 1, 2, 1. В вольной части герб Киевской губернии". Предусматривалось, что щит будут обрамлять колосья, перевязанные Александровской лентой, на щите - серебряная башенная корона. Проект не был утвержден. Проект 1867 года, подготовлен Ю.Калинкиным
	Современная стилизация этого проекта герба (авт.А.Гречило), корона и венок не показаны.
	В альбоме к 300-летию династии Романовых герб Бердичева изображен по другому: в щите изображены перекрещенные веретено и кадуцей (?). Над щитом императорская корона, вокруг щита - орденская лента, за щитом два скипетра.

Город с «пятой графой»

Александр Риман

В 1967 году тридцатипятилетний выпускник высших режиссерских курсов Александр Яковлевич Аскольдов закончил съемки фильма «Комиссар» по рассказу Василия (Соломона) Гроссмана «В городе Бердичеве». Гроссман (1905-1964) родился в Бердичеве в семье инженера и преподавательницы французского языка и хорошо знал подробности трагедии уездного города Киевской губернии, большинство населения которого говорило на языке идиш.

«Со всех сторон польются пехотные и конные части, по домам забегают пыльные, уставшие люди, добродушные, но способные к убийству хозяйственные мужики в синих шинелях, жадные до обывательских кур, полотенец и сапог. Все знали это, так как город четырнадцать раз переходил из рук в руки, и его занимали петлюровцы, деникинцы, большевики, галичане, поляки, банды Тютюника и Маруси, шальной «ничей» девятый полк. И каждый раз это было, как в предыдущий».

Экранизируя рассказ Гроссмана, написанный в 1934 году, режиссер Аскольдов включил в свой фильм сцену изгнания бердичевских евреев из родного города. Короче говоря, фильм запретили, и вышел он на экраны только 20 лет спустя, в 1987 году. Тогда же массовому читателю стали доступны скандальные, с точки зрения социалистического реализма, произведения В. Гроссмана «Жизнь и судьба» и «Все течет», а также «Черная книга», которую он составлял и редактировал совместно с Ильей Эренбургом.

В очерке, посвященном судьбе евреев особенно небезразличного Гроссману города, писатель отмечал: «В Бердичеве до войны жило 30 тысяч евреев - половина всего населения города. Хотя в юго-западных областях - бывшей черте оседлости - в большом количестве местечек и городов евреи составляли не меньше 60 процентов общего населения, именно Бердичев считался наиболее еврейским городом Украины. Еще до революции антисемиты и черносотенцы называли его «еврейской столицей».

Город раввинов, портных и коммерсантов

Надо сказать, что «еврейской столицей» Бердичев считали не только «антисемиты и черносотенцы», но и, прежде всего, сами евреи, в том числе такие выдающиеся писатели, как Шолом-Алейхем, Менделе Мойхер-Сфорим, дер Нистер и другие, неоднократно приезжавшие в этот город в поисках персонажей для своих произведений.

...Первое документальное упоминание о «селе Беричиково», которое превратилось позже в город Бердичев, относится к 1546 году, а 1593 годом датируется сообщение о том, что «в новозаселенном местечке Бердичев, в котором имеется всего 140 домов, мельница впервые сдана владельцем в аренду еврею за сто монет в год, а мыто плотинное (таможенный сбор) - по грошу с нагруженного воза». Еврейский историк М. Вишницер, приводя эту цитату в статье «Бердичев» в четвертом томе «Еврейской энциклопедии», отмечает, что «в качестве собственности семьи Тышкевичей Бердичев принадлежал Польше и от середины четырнадцатого века до 1793 года представлял одну из значительнейших польских еврейских общин, часто называвшуюся «Иерусалимом Волынья».

Нам пока ничего не известно о том, как сложилась судьба еврейской общины Бердичева в период погромного 1648 года, однако, вероятнее всего, местные жители иудейского вероисповедания были полностью истреблены бандами Богдана Хмельницкого, подобно евреям находившегося неподалеку местечка Полонное. Там, по свидетельству историка Натана Гановера, казаки вырезали около десяти тысяч «врагов Христовых». Во всяком случае, как отмечает М. Вишницер, «за весь семнадцатый век о еврейском населении Бердичева не сохранилось никаких известий»...

Лишь с начала восемнадцатого века в городе заметна активная деятельность купцов и предпринимателей иудейского вероисповедания. Это отразилось на финансово-экономическом статусе Бердичева. С 1765 года по распоряжению польского короля Станислава Августа в городе стали проводиться ежегодные ярмарки, на которых, благодаря низким таможенным пошлинам, были широко представлены товары из различных стран Европы и Азии. Согласно переписи, проведенной в том же 1765 году, здесь проживало 220 евреев. Еврейские мужчины чаще всего были ремесленниками, торговцами и шинкарями, то есть содержателями мелких питейных заведений. Эти шинкари были главным объектом ненависти антисемитов - из-за того, что «спаивали русский народ».

Выдающийся русский писатель Николай Лесков, однако, отмечал в своей брошюре «Евреи в России» (1893), что «справедливость заставит при этом принять в расчет разность прав и подневольную скученность евреев, при которой иной бы и рад заняться чем иным, но не имеет к тому возможности, ибо в местности, ему дозволенной, есть только один постоянный запрос - на водку».

Рав Леви-Ицхак Бердичевский и его последователи

Как известно, «местности, дозволенные евреям», были очерчены в Российской империи в конце восемнадцатого века, когда после трех разделов Польши в состав России были включены регионы с многочисленным еврейским населением. Бердичев и большая часть Волыни стали частью Российского государства в 1793 году. К тому времени город считался одним из центров хасидского движения в Восточной Европе, во многом благодаря выдающемуся еврейскому философу и праведнику (цадику), раву Леви Ицхаку бен-Меиру (Леви Ицхаку Бердичевскому), который был городским раввином с 1785 года до самой смерти в 1810-м. В философском наследии рава Леви Ицхака был особенно ярко выражен один из основных принципов хасидизма - любовь к ближнему. Он придерживался этого правила и в повседневной жизни, о чем мы узнаем из хасидской легенды:

«Однажды, после утренней молитвы, рав Леви Ицхак обратился к уважаемому в городе человеку с просьбой помочь ему в сборе пожертвований для местных бедняков. Тот в это время был занят ежедневным чтением «Теилим» («Псалмов Давида») и жестом попросил рава Леви Ицхака подождать. «У Всевышнего есть много ангелов служения, которые читают для него «Теилим» и другие славословия, - заметил рабби Ицхак, - и он может подождать, если ты вдруг прервешь чтение своих молитв. А наши нищие и голодные не могут ждать ни минуты».

Деятельность рава Леви Ицхака и его единомышленников вызывала резкое неприятие последователей «просветительских» идей берлинского еврея Моше Мендельсона, основоположника движения «Хаскала». Среди российских сторонников этого движения были разные люди - и блестящие знатоки еврейской традиции с безупречными моральными качествами, и сомнительные «интересанты», стремящиеся удовлетворить личные амбиции и устранить неудобных конкурентов. К первым принадлежал писатель и педагог Ицхак Бер Левинзон, работавший в Бердичеве в 1820-1823 годах. Еврейский историк Израиль (Сергей) Цинберг в статье «Исаак Бер Левинзон и его время» писал, что этот просветитель считал «долгом своей совести защищать еврейскую религию от всяких нападок». Когда в 1833 году некий крещеный еврей из Витебска, «убедившись в истинах христианства и желая просветить своих собратьев, написал сочинение «Путь к познанию истинной веры», Левинзон «не задумался открыто выступить против этой книги, изобличая автора… в невежестве, клевете и злонамеренном искажении фактов».

Иосиф Гальперин – коммерсант и филантроп

Ситуация изменилась после смерти Левинзона в 1860 году, когда среди бердичевских «просвещенцев» возобладали экстремистские тенденции. Объектом травли, организованной ими в городе, стал коммерсант и филантроп Иосиф Гальперин. «Я не видел другого еврея, - писал бердичевский городничий С.С. Громека, - который любил бы более своих единоверцев и принимал бы более участия в их общественных интересах и нуждах. Во время холеры, пожаров и других народных бедствий дом его всегда окружен несчастными, из которых ни один не уходит без помощи. Первым вкладчиком для основания какого-либо благотворительного дела для общих нужд города был Иосиф Гальперин».

Признавая важность всестороннего образования для еврейской молодежи, Гальперин не скрывал своей симпатии к хасидскому движению и порицал «просвещенцев», публично нарушавших национальные традиции. Обозленные «друзья прогресса» начали против Гальперина войну на уничтожение. Им удалось подорвать доверие ведущих финансистов Европы к известнейшему торговому дому «Гальперин и сыновья». После серии судебных исков Иосиф Гальперин оказался в тюрьме. Там он и умер, отказавшись перед смертью от «милости» своих врагов, обещавших помочь ему выйти на свободу.

Деятельность «просвещенцев» в Бердичеве привела к тому, что в середине девятнадцатого века город покинули многие состоятельные купцы и предприниматели, а система общего и профессионального образования для детей и взрослых на долгие годы осталась без нормального финансирования. По данным переписи 1897 года, более 90 процентов еврейских детей в Бердичеве не посещали общеобразовательную школу, и лишь система традиционных хедеров предоставляла возможность мальчикам и девочкам из многодетных бердичевских семей изучать духовное наследие своего народа. Лишь в самом конце девятнадцатого и в начале двадцатого века положение в сфере образования и социальной поддержки неимущих начало улучшаться. Открылись еврейский приют для сирот, общинные больницы, школы, женское профессиональное училище.

«Статистика знает все…»

Иногда сухая статистическая сводка дает лучшее представление о национальном и социальном лице того или иного города, чем яркое художественное повествование. В особенности, если речь идет об отрывке из «Большой Энциклопедии», изданной в начале двадцатого века в Санкт-Петербурге под редакцией С. Южакова и профессора истории П. Милюкова, будущего создателя конституционно-демократической партии (кадеты) и министра Временного правительства. Из информации о Бердичеве следует, что население по переписи 1897 г. составляло 53728 чел., но «быстро возрастало». На 1 января 1899 г. из 62283 человек евреев было 50460; имелось 7 синагог и 62 еврейских молельных дома против десяти православных церквей и костелов. Как пишет автор очерка, количество начальных еврейских школ – хедеров - было в городе столь велико, что даже «не регистрировалось».

Из этого скромного замечания можно сделать следующий вывод: каждый ребенок, даже из самой бедной еврейской семьи, получал базовое образование, включавшее изучение иврита, комментированного текста Торы и истории нашего народа. Наиболее талантливые дети могли продолжить свое образование, постигая уникальное по своей масштабности и значимости достижение еврейской философской мысли – Талмуд. Современные ученые и педагоги разных национальностей неопровержимо доказали, что изучение Талмуда («Устной Торы») не только позволяет получить огромный объем познаний в различных сферах жизни, но и развивает у учеников творческое или, как сейчас нередко говорят, комбинаторное мышление. Поэтому неслучайно выпускники хедеров часто становились впоследствии выдающимися математиками, конструкторами, лингвистами, кинорежиссерами и бизнесменами. Другими словами, они преуспевали в тех сферах деятельности, которые требуют комплексного подхода к решению сложных проблем и умения находить правильный выход из нестандартных ситуаций. Но, к сожалению, немало молодых евреев использовали свои таланты, в частности, организационные, во вред своему народу.

В огне большевистской революции

После октябрьского переворота 1917 года Бердичев наводнили активисты коммунистической Евсекции, которые арестовали сионистов и разоружили отряд еврейской самообороны накануне петлюровских погромов в начале 1919-го. Когда же петлюровцев разгромили, а затем, в июне 1920 года, изгнали из Бердичева польские войска, на жителей города обрушился новый погром - большевистский. Гражданская война и красный террор привели к тому, что, согласно переписи 1926 года, в Бердичеве проживало лишь чуть больше тридцати тысяч евреев - на двадцать тысяч меньше, чем в 1899 году.

Однако и в 1926 году более 90 процентов евреев Бердичева объявили своим родным языком идиш. Власти не могли с этим не считаться и решили активно использовать этот язык для коммунистического перевоспитания «отсталых» евреев из бывшей черты оседлости. Но сопротивление политике Евсекции на Волыни было велико, и даже московская еврейская газета «Эмес» («Правда») вынуждена была признать, что рабочие Житомирской губернии отказываются приходить на занятия в субботу, из-за чего весь учебный процесс в еврейских рабочих школах оказался на грани срыва.

Пытаясь завоевать симпатии еврейского населения, советская власть поначалу всячески демонстрировала принцип равноправия различных народов и языков, на которых они говорили. До середины 1930-х годов в городе действовало несколько еврейских школ, выходила газета «Дер арбейтер» («Рабочий») с периодичностью 10 номеров в месяц. В 1924 году в Бердичеве был создан первый на Украине суд, где делопроизводство велось на языке идиш. Однако накануне Второй мировой войны и, в особенности, после заключения пакта Молотова-Риббентропа, еврейская культурно-просветительская деятельность в городе была сведена практически к нулю. Единственным очагом национально-религиозной жизни евреев Бердичева в предвоенные годы была подпольная иешива хасидов ХАБАДа под руководством молодого раввина Э. Пинского (1914-1942).

Гибель еврейской Атлантиды

В первые дни гитлеровского вторжения в СССР почти все молодые мужчины из Бердичева были мобилизованы на фронт. 7 июля ворвавшиеся в город немецкие войска застали там, в основном, стариков, женщин и детей. Почти все они, числом около двадцати тысяч, были уничтожены уже к октябрю 1941 года, причем большинство из них - 12 тысяч - погибло в течение одного дня, 15 сентября. По словам очевидцев, «ямы были полны крови, глинистая почва не впитывала ее, кровь выступала за края, огромными лужами стояла на земле... Раненые, падая в яму, гибли не от выстрелов, а захлебываясь, тонули в крови, наполнявшей ямы. Все пять ям были полны до краев - пришлось навалить поверх холмы земли, чтобы прикрыть тела... Трижды за короткое время земля над могилами раскрывалась, вздымаемая изнутри... трижды немцы сгоняли крестьян, заставляли их наваливать новые холмы над огромными могилами».

Писатель В. Гроссман включил в свой роман «Жизнь и судьба» сцены последних недель существования Бердичевского гетто, используя в качестве художественного приема письма пожилой еврейской женщины к своему сыну, живущему «на большой земле». Нетрудно догадаться, что писатель наделил эту женщину – учительницу французского языка - чертами своей покойной матери. Гроссман удивительно точно воспроизводит психологическую атмосферу в этом жутком человеческом зоопарке за колючей проволокой, обитатели которого всячески пытаются убедить себя в том, что им удастся избежать смерти. И сегодня мы можем извлечь из этого описания важные уроки для себя: еврейский интеллект, лишенный реальной национально-исторической почвы и воли к сопротивлению, еврейский гений, уповающий на милосердие «цивилизованных народов», обречен на вымирание. Вот как пишет об этом В. Гроссман устами мудрой учительницы:

«Я задаю Юре уроки французского языка, огорчаюсь его неправильному произношению. И тут же немцы, врываясь в гетто, грабят людей, часовые, развлекаясь, стреляют из-за проволоки в детей, и все новые люди подтверждают, что наша судьба может решиться в любой день. Вот так оно происходит – а люди продолжают жить. У нас тут даже недавно была свадьба. Слухи рождаются десятками. То, задыхаясь от радости, сосед сообщает, что наши войска перешли в наступление и немцы бегут. То вдруг рождается слух, что советское правительство и Черчилль предъявили немцам ультиматум, и Гитлер приказал не убивать евреев. То сообщают, что евреев будут обменивать на немецких военнопленных.

Оказывается, нигде нет столько надежд, как в гетто. Мир полон событий, и все события, смысл их, причина, всегда одни – спасение евреев. Какое богатство надежды! А источник этих надежд один – жизненный инстинкт, без всякой логики сопротивляющийся страшной необходимости погибнуть нам всем без следа. И вот я смотрю и не верю: неужели все мы – приговоренные, ждущие казни?»

Опубликовано в газете «Трибуна», Тель-Авив, 17.12.2002