Глава 16. ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ.
На одном из вечеров Иван Корчун обратился ко мне за помощью. Его девчонка пришла на вечер с подругой, и она никак не хотела оставаться одна, когда они уходят танцевать. Так была озвученна причина обращения. Ване требовалась помощь, почему не помочь. Подруга Ваниной девчонки, стройная брюнетка с карими глазами и не навящим поведением мне понравилась. Мы протанцевали весь вечер, и я назначил ей свидание. На следующий день вместе гуляли по городу, и девчонка начинала мне все больше нравиться. Стал систематически ходить в увольнение. В один из дней Галя, так звали мою новую знакомую, сообщила, что одна из ее подруг выходит замуж за офицера танкиста, нас пригласили на свадьбу. Вместе с Иваном Корчуном купили подарок, получили увольнение до двадцати четырех часов и пошли в гости. Все было хорошо, пока за меня не взялся капитан - танкист. Увидев, что я не пью водку, а подливаю себе простую воду, он стал усиленно заставлять меня выпить. В конечном итоге поддался уговорам и выпил налитый стакан самогона, настоянного для крепости на карбиде. Разумеется, через некоторое время мне стало плохо. Попытался уйти в училище, но Галя повела к себе домой. У нее дома я практически отключился. Постоянно бегал на улицу, меня выворачивало на изнанку. Галя просидела надо мной до пяти часов утра, напоила крепким чаем и проводила до самого училища. У курсантов были свои секретные места, через которые можно было попасть в училище, минуя дежурного. Так полуживой беспрепятственно попал в казарму. Увидев меня в таком состоянии, ребята закрыли до обеда в каптерке. Там приходил в себя, кляня за малодушное согласие выпить стакан самогона. А вообще, немного протрезвев, понял, в жизни нужна такая встряска. После нее легче сделать правильный вывод, понять пагубность этого зелья, проверить свою волю.
После этого случая иначе посмотрел на Галину. Ее терпение и возня с пьяным заставила меня относиться к ней теплее, с некоторым чувством благодарности и признательности за доставленные неприятности. Отныне все свободные вечера проводили вместе, но ничего кроме благодарности я к ней не испытывал, у меня не было желания целоваться, обниматься, вступать в интимную связь. У нас были чисто товарищеские отношения, и они нас устраивали. Галя окончила школу и поступила в Житомирский медицинский техникум, теперь она еженедельно в пятницу приезжала на два дня домой. Это и было время наших встреч.
Из всех предметов, которые изучали в это время, мне больше всего нравилась авиационная автоматика. Изучая автопилот, был буквально поражен техническим совершенством системы. Ее принципиальная схема занимала всю стену в аудитории. Ежедневно на занятиях рассматривали различные варианты действий агрегатов. Поражало, малейшее изменение внешнего воздействия заставляло автоматику удерживать самолет в заданных параметрах. Нам казалось, что автопилот действует как разумный организм. Я был в восторге.
Дело шло к зимней сессии. Мы готовились к экзаменам. После этой сессии перед нами оставались две преграды: - стажировка в воинской части, где мы должны были на практике доказать, что нас научили нашей непростой специальности. Вторая преграда, государственные экзамены. Но мы предполагаем, а судьба располагает. Когда остались два самых желанных экзамена по основам авиационной автоматики и электрическим машинам, пришла подруга Гали и сказала, что она заболела и находиться дома.
В этот день наш класс был дежурным по училищу. Мы не присутствовали на вечерней проверке, занимались хозяйственными работами. Кто подвозкой угля в котельную, кто чисткой картошки в столовой. Обстановка вполне позволяла незаметно исчезнуть, да и ребята обещали прикрыть мое отсутствие. Галя жила недалеко от училища, поэтому я довольно быстро преодолел все преграды и пришел к ней домой. Она лежала с температурой в постели и мое внезапное появление ее очень обрадовало. Тем более, ее маме нужно было идти на работу в ночную смену.
Я рассчитал, после часа ночи дежурный по училищу будет, как обычно, проверять караульную службу. На контрольно - пропускном пункте вахту несли курсанты соседнего взвода, поэтому решил не использовать тайный вариант возвращения в училище, пошел прямо через КПП. Приближаясь к контрольно - пропускному пункту внимательно прислушался к обстановке в районе КПП. Никаких посторонних звуков не было и, потеряв бдительность, чуть не столкнулся с дежурным по училищу. В мгновение ока преодолел забор за КПП и через сад побежал в казарму. Теперь, когда нас переодели в сухопутную форму, все объекты называли только на армейский манер. Я влетел в казарму и, добежав до койки, снял сапоги и лег поверх одеяла. Так мы спали, когда находились в составе дежурного подразделения. Минут через десять пришел дежурный по части старший лейтенант Елагин. Он, ничего не спрашивая у дневального, прямо направился к моей кровати. Подняв сапоги, он спокойно сказал: - «А снег еще не растаял». Оказывается, он сразу узнал меня, но ожидал, что я сам приду к нему с повинной. Наши объяснения были недолгими, старший лейтенант Елагин сказал, он нашел бы как наказать меня своей властью, но раз я не признался, он решил доложить о самовольной отлучке командиру батальона.
Решение командира батальона было суровым, я был арестован на десять суток. Единственное, что спасло от более серьезного наказания, была хорошая учеба и нежелание командира батальона докладывать о самовольной отлучке начальнику училища. Меня посадили не на гарнизонную гауптвахту, где довольно сурово относились к курсантам, а на внутреннюю гауптвахту бригады десантников. Для меня это была не гауптвахта, а курорт. Десантники очень хорошо относились к курсантам. Начальниками караула на гауптвахте, как правило, заступали молодые офицеры. Узнав, что я уже заканчиваю учебу, на работы не посылали. Разрешили друзьям приносить пищу из курсантской столовой. Да и Галя после выздоровления через день баловала домашней едой. В общем, когда через десять суток появился в казарме, ребята меня не узнали. Заметно пополнел, посвежел. Все поверили, что гауптвахта это не так страшно, как грозят командиры. Больше всего мой внешний вид разозлил командира батальона подполковника Ляха. И он дал команду больше курсантов на гауптвахту к десантникам не направлять.
Ребята уже сдали сессию, и теперь мне предстояло сдавать экзамены с двоечниками. Первый экзамен сдавал без билетов. Капитан Титов решил превратить экзамен в собеседование по всему материалу. Тем более что нас было всего четыре человека, а времени до обеда было много. На экзамене присутствовал командир батальона подполковник Лях, уж очень своей самовольной отлучкой я ему насолил. После меня в соседнем взводе была коллективная самовольная отлучка, и ему здорово досталось от начальника училища. Собеседование, которое устроил преподаватель не пугало, именно в таком плане мы вели подготовку к экзаменам с Анатолием Головачем, и это сослужило добрую службу.
Когда на стене растянули огромную принципиальную схему работы автопилота, и преподаватель, давая различные вводные, начал гонять по схеме, он ни разу не поставил меня в тупик, я удовлетворил его преподавательские амбиции. Капитан Титов остался доволен моими ответами, но, желая показать командиру батальона, что он наказывает меня за проступок, снизил оценку на бал и поставил четверку. Но командиру батальона этого наказания было мало. Не знаю, как ему удалось уговорить, но в итоговом протоколе стояла жирная тройка. После экзамена подошел капитан Титов и сказал: - Не расстраивайся, эту оценку можно исправить перед государственными экзаменами.
Та же история повторилась при сдаче второго экзамена по разделу электрических машин. Разница состояла в том, что мне пришлось брать билет, и я имел время на подготовку. Я знал, меня ждет тот же сценарий, поэтому, познакомившись с билетом, решил дать ребятам время подготовиться, и согласился отвечать без подготовки. Начал отвечать, особенно не волнуясь за результат, он практически был предрешен. Итоговую оценку не стал ожидать. Не сомневался, поставят тройку, на большее у подполковника Ляха не хватит смелости. За двойку ему пришлось бы отвечать перед начальником училища.
Так неудачно закончилась зимняя сессия. А главное, я был лишен увольнения в город на целый месяц. Единственным преимуществом моего положения было то, что не пропустил ни одного занятия, просидел под арестом зимнюю экзаменационную сессию. А каникулы вынужден был провести в казарме. А ведь имел возможность съездить на несколько дней домой. Мое одиночество скрашивались встречами с Галиной в училище.
Оглавление