Время действия - июнь 1967 года. Место - маленький городок Новоград-Волынский, что в Житомирской области. Это отрывок, а полная версия у меня в журнале.
...И мы отправились на рынок. Немного отойдя от дома, мы встретили моего друга, Петьку Немировского. Петька слонялся возле дома, и лицо его было опухшим от слез. Руками он страдальчески потирал известное место пониже спины. Всего за одну карамельку, которую ему предложил дедушка, Петька поведал нам страшную историю своих злоключений.
Менее чем за полдня он был выпорот дважды. С утра пораньше, они, со старшим братом Сёмкой, убежали без спросу купаться на речку. Поскольку дети не явились к завтраку (а что может быть страшнее, когда в еврейской семье дети голодают более часа кряду?), то были подняты по боевой тревоге родственники и соседи. Беглецы были незамедлительно найдены, накормлены и выпороты на сытый желудок. Сёмка смирился, осознал и обещал, что больше никогда.
Но не таков был Петька. Петька решил страшно отомстить. План мести созрел мгновенно, под ударами отцовского ремня. Петька исхитрился вырваться и выбежать на улицу. Он бежал по улице и кричал страшное. Самое страшное, что он знал про своего отца. "Мой папа по ночам слушает по радио Израиль!", кричал еврейский Павлик Морозов семи лет отроду. А на дворе стоял июнь шестьдесят седьмого года. Шестидневная война была в разгаре.
Мы, дети, мало что понимали во всех этих событиях. Ясно было только одно - "наши" показывают арабам кузькину мать. Правда, "наше" радио об этом молчало, но другое "наше" говорило во весь "Голос Израиля", который и слушал по ночам петькин отец. И не он один. Помню, что, встречаясь с друзьями мы, наслушавшись обрывков кухонных бесед взрослых, в качестве приветствия, закрывали один глаз рукой, как "стерьва одноглазая", Моше Даян, о котором ходили легенды, что он бывший офицер советской армии и герой Советского Союза.
Но я отвлекся. Петька бежал по улице и кричал то, что кричал. За ним бежал отец с ремнем, а за отцом мать, умоляя пощадить этот позор семьи, этого агента КГБ, чтоб только он был здоров. Соседи разных национальностей, все как один проходившие по той же статье обвинения, что и петькин папа (если не "Голос Израиля, так "Голос Америки"), глядя на эту сцену, вытирали слезы, выступившие от смеха. Не прошло и трех минут, как Петька был пойман, взят с вывертом за огромное, как будто предназначенное для таких целей, ухо и уведен для повторной порки. После принесения страшной клятвы на верность родителям, его под ответственность и сердечный приступ бабушки выпустили погулять с глаз долой во дворе.
Мой дедушка, сурово выслушав петькину исповедь сначала показал Петьке свой пудовый кулак, потом дал ему на прощание еще одну карамельку и мы пошли дальше.