Бои за Звягель , июль 1941г. и его оккупация - Страница 12 - Форум
|
Бои за Звягель , июль 1941г. и его оккупация
|
|
| zwiahel | Дата: Пятница, 20.12.2013, 15:36 | Сообщение # 166 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Из воспоминаний Рутштейна Константина Абрамовича(июль 1941г.)
Запомнился один трагический эпизод. Это произошло в районе Новоград-Волынска.
С востока в небе появилась армада наших самолетов, которая летела бомбить немцев в Новоград–Волынске, а немцы уже успели подтянуть туда свои части ПВО, и такой точный заградительный огонь они открыли, что наши самолеты падали сбитыми на землю, один за другим, будто груши с дерева стряхивают. Все это происходило на наших глазах, мы были в шоке от этого увиденного кошмара.
Там не одна эскадрилья была сбита за считанные минуты.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Пятница, 20.12.2013, 15:51 | Сообщение # 167 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Из воспоминаний Мандрик Владимира Нестеровича
До мая 1941-го года я проработал на этом заводе, не призывался, потому что был на «броне», поскольку предприятие являлось военным. Но в 1941-м году с многих молодых рабочих сняли «бронь» и забрали в армию.
5 мая 1941-го года прибыл в воинскую часть, расположенную в городе Новоград-Волынский Житомирской области. Служил в автотранспортном батальоне 35-й танковой дивизии 9-го механизированного корпуса. Попал туда, потому что при заводе по линии ОСАВИАХИМа окончил курсы шоферов, имел права третьего класса, это для армии было важным делом.
Благодаря квалификации рабочего и водительскому удостоверению вскоре меня сделали инструктором по работе с дизельными двигателями, потому что в военной технике танки и машины были в основном на дизельном топливе, хотя в нашей части стояли на вооружении Т-26, которые имели бензиновый 4-цилиндровый двигатель. Начал я работать, но моя карьера инструктора прервалась с началом войны.
Как раз накануне Великой Отечественной войны в субботу 21 июня 1941-го года я поехал с бригадой получать танки Т-34, две штуки на дивизию. Меня послали туда, потому что многие танкисты имели слабую подготовку и не разбирались в технике, а я хорошо знал устройство 12-цилиндрового V–образного двигателя В-2, который стоял на танках.
Получили мы Т-34 и в тот же день прибыли на них своим ходом в расположение дивизии часов в двенадцать ночи, в один из танковых батальонов нашей 35-й танковой дивизии. Т-34 считался засекреченным танком, со всеми ТТХ знакомились только под расписку с разрешения командира нашей дивизии полковника Николая Александровича Новикова.
Так что еще ночью собрался командный состав в одной из казарм, познакомился с документацией, после чего мы лазили и смотрели башни в Т-34, и во время этого смотра началась бомбежка.
Новоград-Волынский был крупным военным городком, имел свой аэродром и огромные склады с боеприпасами и горючего. Там что ясное дело, немецкие самолеты первый удар на нашем направлении нанесли именно по этому городку.
Буквально в четыре часа утра началось страшное зрелище, от разрывов бомб кругом все горит, и город, и воинские части, и склады. На улицах море крови, валяются тела женщин, детей и стариков.
Люди мечутся, но у военных свой порядок, ведь все воинские части вплоть до командира дивизии имели секретный приказ, согласно которому войскам была определена линия обороны на границе на случай войны. Так как я находился рядом с командованием в связи с осмотром Т-34, то узнал, что наша дивизия должна была выдвинуться в район Луцка.
Мы после окончания бомбежки бросились по местам. И здесь я увидел, что началась массовая эвакуация мирных жителей, население бежало, ведь граница рядом, и немцы, по сути, уже рвались вперед. Вообще же некоторые мирные жители еще до начала предупреждали нас том, что немецкая разведка активно действует в нашем тылу.
Интересная деталь – многие призывники мая 1941-го года еще не приняли присягу, поэтому перед выдвижением на предписанную линию обороны нас построили, дали отпечатанную присягу и уже на ходу мы ее принимали. По дороге узнали, что 9-й механизированный корпус вошел в состав 5-й армии Юго-Западного фронта.
Наша дивизия двинулась по шоссе Луцк-Ровно в направлении Млинова Ровенской области навстречу врагу. Проехали город Ровно, всю дорогу немецкие самолеты нас утюжили. Много раненых, большие потери в технике. Шоссе и проселочные пути были буквально завалены трупами и сгоревшей военной техникой.
Мирное население бежит, создает пробки. Поэтому только к 27 июня мы достигли территории в 15 километрах севернее Млинова и столкнулись с наступающими немцами, которые уже углубились на нашу территорию. На этом рубеже наша 35-я танковая дивизия развернулась и обороняла его до исхода 27 июня.
Мы с ходу вступили в бой, и здесь выяснилось, что хотя наши Т-26 были быстрыми, но имели изношенные гусеницы, которые при передвижении слетали с катков, новую технику пока в бой не пускали, два Т-34 оставались в распоряжении комдива. Но все равно, в результате жесточайшего сражения нам удалось потеснить врага и остановить его продвижение.
Помогло то, что мы столкнулись не с танками врага, а с его передовыми частями на бронемашинах и мотоциклах, которые стремились пробраться к нам в тыл, но наши танки Т-26, вооруженные 45-мм орудием, легко их поражали. Надо отметить, что все мы страшно обрадовались и приободрились, увидев поражение и поспешное отступление врага. Захватили много пленных, трофейного вооружения и техники. После чего заняли оборону и окопались, к нам присоединились отступающие пограничники.
Где-то с вечера после боя наступила тишина, мы отдыхали, покушали и спали. Но часов в пять утра немцы пошли в атаку. Целый день дивизия стояла в обороне, немцев ни на шаг не пустили, но к исходу дня пришел приказ – отойти на запасные позиции. Дальше наступил период беспрерывной череды боев и отступлений.
Минули наш Новоград-Волынский, потом на пути появился г. Малин. Мы здесь держали оборону в июле 1941-го года. Сам городок Малин небольшой, имел широкие торговые склады и рынки, в каждом домике были подвалы. И этот городок был снесен с лица земли в ходе боев, так как даже станция Малин переходила из рук в руки четыре раза.
Оставляли позиции, занимали их немцы, после чего мы контратаковали, враги прятались в подвалах, откуда мы их выкуривали. Потом в атаку шел противник, и наступал наш черед прятаться в подвалах. Затем получили приказ на отход. Потери понесли ужасающие, военной техники практически не осталось, поэтому комдив приказал всем встать в строй, даже особый отдел, прокуратуру и медиков из полевого госпиталя в окопы направил.
Тыловиков распределили по мотострелковым батальонам, в которых оставались единицы боеспособных солдат. Это было правильное решение, ведь враг ежедневно нас бомбил, куда деваться, только в окопе рядом с солдатом можно сохранить себе жизнь, так что никаких тылов уже не было. Даже штаб дивизии сидел вместе со всеми в окопах. Затем противник ударил из района Малина в общем направлении на Коростень с целью окружить наши части в начале августа 1941-го года, и мы были вынуждены начать отступление к Днепру.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Четверг, 09.01.2014, 06:54 | Сообщение # 168 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| На службе штабной (мемуары)
Надысев, Георгий Семенович
Утром 21 июня я прибыл в Киев и с вокзала, не заходя домой, направился в штаб округа. Первым, кого увидел там, был генерал Михаил Артемьевич Парсегов, который ждал меня.
Мне тогда уже было известно, что он — один из немногих высших артиллерийских начальников — имеет опыт руководства боевыми действиями артиллерии в масштабе армии, фронта. Во время советско-финляндского конфликта генерал Парсегов был сначала начальником артиллерии 7-й армии, а позднее — начальником артиллерии Северо-Западного фронта. За руководство боевыми действиями артиллерии в 1939–1940 годах он был удостоен высшей награды Родины — звания Героя Советского Союза.
Через два часа после встречи мы выехали на автомашине в город Тернополь, где, как сообщил Михаил Артемьевич, предполагались учения штаба округа со штабами армий и войсками - (это 21-го июня !? - прим. сайта).
По дороге, у Новоград-Волынского, наше внимание привлекла оживленная толпа в стороне от шоссе. Когда остановили машину, пробегавший мимо вихрастый мальчишка восхищенно крикнул: «Дяденьки, там немцев поймали!» Мы решили узнать, что произошло.
Увидев генерала, какой-то степенный мужчина сообщил, что задержали немецких летчиков, которые на самолете Ме-109 нарушили воздушную границу нашей Родины. Советские истребители вынудили их совершить посадку. Нашлись люди, умеющие говорить по-немецки, и генерал Парсегов решил допросить пленных.
Мне, как разведчику, впоследствии не раз приходилось допрашивать пленных солдат, офицеров и генералов, но таких наглецов, каких увидел под Новоград-Волынским, больше не встречал.
На закате мы добрались до Тернополя, и я пошел в свое управление.
На город опустился чудесный теплый вечер. По улицам бродили гуляющие. Слышался смех, где-то звучала музыка. В парке танцевала молодежь. А на сердце у меня было неспокойно.
Здания военного городка были подготовлены для размещения штабов 5-й и 6-й армий на время учения. Пробыв в военном городке до самой ночи, я отправился спать. Это была последняя мирная ночь.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Четверг, 09.01.2014, 07:07 | Сообщение # 169 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Пароль знают немногие (мемуары)
Новак Терентий Федорович
Т. Ф. Новак — один из создателей и руководителей ровенского подполья.
В одной из листовок, сброшенных гитлеровцами над городом (Житомир) и его окрестностями с самолета, говорилось, что гражданское население может беспрепятственно возвращаться в родные дома, предъявив листовку в качестве пропуска.
Такой пропуск лежит и в моем кармане. Что ж, я не намерен игнорировать распоряжения «властей»: возвращаюсь в родной город, откуда меня, студента, большевики хотели силой вывезти на восток, но не успели.
Такое объяснение полностью удовлетворило двух немцев в касках, которые патрулировали дорогу при выезде из Житомира. Толстый ефрейтор, не вылезая из коляски мотоцикла, прочитал протянутый ему пропуск и важно закивал головой: «О, я, я!». Швырнув в меня огрызок огурца, он довольно рассмеялся и махнул рукой: «Фарен!»
Навстречу мчат машины с солдатами. Тарахтят танкетки с открытыми люками. Толстоногие битюги тянут пушки. Проносятся запыленные мотоциклисты. Немцы не обращают внимания ни на велосипедиста в желтых крагах, ни на других людей, устало бредущих по обочине.
До Новоград-Волынского все шло хорошо, а дальше...
Подъезжая к городу, я увидел разношерстную толпу, окруженную немецкими автоматчиками. На обочине дороги стояло несколько грузовиков. Немцы что-то кричали. От их выкриков испуганно жались друг к другу под дулами автоматов десятка три мужчин в свитках, вышитых сорочках, полинявших гимнастерках.
Надо было мчаться что есть духу, не оглядываться. Я нажал на педали — в тот же миг с задней шестерни слетела цепь. Соскочив с велосипеда, я лихорадочно начал прилаживать ее. Но цепь застряла под осью и не поддавалась.
Меня сразу заметили. Не поднимая головы, я услышал, что рядом трещит мотоцикл.
— Эй, русс!
Широко расставив ноги в коротких сапогах, за моей спиной стоял автоматчик, устремивший жадный взгляд на мои часы, поблескивавшие на левой руке. Мгновение — и пухлые пальцы солдата ловко расстегнули браслет. «Трофей» тут же перекочевал в карман серо-зеленых брюк гитлеровца. Потом он стал потрошить мой мешок. Не найдя в нем ничего заслуживающего внимания, бросил мешок мне под ноги и требовательно кивнул в сторону стоявших у обочины грузовиков.
— Ком, ком, русс!
Возле одной из машин на раскладном стуле сидел офицер. На петлице его черного мундира белели буквы «СС».
— Коммунист?
Я отрицательно замотал головой.
— Зольдат?
— Нет.
Кто-то сзади сорвал с моей головы фуражку.
— Чего врешь? Ведь стриженый! — заорал тип в синем пиджаке и немецкой пилотке, видно, переводчик. Повернувшись к офицеру, он угодливо произнес: — Яволь, герр штурмфюрер! Зольдат!
Я вынул паспорт, военный билет, листовку-пропуск.
— А, студент, — разочарованно протянул переводчик. — В армии не служил? Едешь домой? — Он снова быстро заговорил по-немецки, обращаясь к офицеру.
Эсэсовец, не слушая, махнул рукой:
— Кригсфангенлагер!
Через минуту меня втолкнули в переполненный грузовик. Из головы не выходила назойливая мысль: «В какую сторону нас повезут?»
Грузовики, сопровождаемые мотоциклистами, один за другим выехали на шоссе. К моему ужасу, машины повернули в сторону Житомира. У телеграфного столба одиноко стоял мой велосипед. (значит лагерь военнопленных в Житомире уже был, а в Новограде еще нет ? - прим. сайта)
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Суббота, 11.01.2014, 17:17 | Сообщение # 170 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| История боевых действий 62-й БАД ВВС 5 армии ЮЗФ.
227-й ББАП
Владимир РАТКИН
 Полк начал формироваться на аэродроме Соломенна под Киевом. Командиром полка назначили полковника Турыкина, комиссаром – Тютюнника. начальником штаба – полковника Семенова, штурманом – капитана Бадулина.
Леушин А.В., техник: «Первый самолет Су-2 227-й полк получил в декабре 1940 г., был вручен мне. Именно на моем самолете летный состав полка изучал материальную часть. Марковский А.И.. техник: «С февраля до мая 1941 года получали новую материальную часть в г. Харьков».
Кузьмичев Д.М., техник: «14 апреля 1941 г. полк перебазировался из Киева в райцентр Бородянку в лагеря. И конце апреля полк был укомплектован боевой техникой полностью – все пять эскадрилий.
Леушин: «С апреля месяца летный состав стал осваивать материальную часть в воздухе – взлет-посадка и полет по кругу». Брайман Я.А.: «В это же время к нам в полк прибыли летчики из Аэрофлота. Летали мы тогда в три смены. Начинали полеты летом в 4-5 часов утра и кончали в 9-10 вечера. Но и за короткое время весь личный состав полка был введен в строй. Начались полеты на полигон с бомбометанием.
Потапов П.С., техник: «буквально за неделю до начала войны бомбы, пулеметы были сняты, законсервированы и сданы на склад». Но если эти действия вполне можно объяснить последствиями заявления ТАСС от 15 июня 1941 года, то накануне войны в полк стали приходить весьма странные распоряжения…
Бывший моторист Кравченко П.Я. вспоминает о реакции на них командира 227-го ББАП Турыкина: «Особенно нам всем понравилась его решительность и знание обстановки.
Когда в субботу 21 июня, был получен приказ из штаба дивизии, чтобы весь боезапас с самолетов снять и сдать на склад и чтобы все самолеты поставить на красную линейку, то он решил обождать до понедельника; а о том, чтобы весь офицерский состав (отпустить) в увольнение в Киев, он и от этого воздержался, отпустил очень немногих».
Кузьмичев: «22 июня в 4.00 утра раздался сигнал «Боевая тревога». Сначала мы подумали, что сейчас самолеты слетают на полигон Бровары. Но не тут-то было. Когда личный состав прибежал на стоянки (палатки были в 500 метрах от машин), поступила команда подвесить бомбы 100 кг х 4 штуки, уложить боекомплект в пулеметные ящики и рассредоточить машины по границе аэродрома по кругу. Стало ясно, что это не учебно-боевая тревога, а что-то посерьезнее. Это было примерно в 4.30 утра.
И буквально тут же поступила команда на построение полка. Подъехало на М-1 командование полка. Начальник штаба полковник Семенов зачитал сообщение о нападении на границы СССР войск фашистской Германии».
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Суббота, 11.01.2014, 17:38 | Сообщение # 171 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| В течение 4-х дней полк готовился к боевым действиям, отдельные экипажи сделали боевые вылеты на разведку.
Потапов П.С.: «Был приказ сделать первый боевой вылет полка с лагерей Бородянка, но этот приказ командир полка не выполнил цель бла назначена на далеком расстоянии, (для возвращен полка) не хватило бы бензина и весь полк мог оказаться потерянным».
Егоров Н.И., штурман АЭ: «25 июня перебазировались на аэродром Баскаки (между Новоград-Волынском и Коростенем».
Кузьмичев: «25 июня мы отправили самолеты под Новоград-Волынский близ ст. Яблонец, а техсостав и другие авиаспециалисты автомашинами в ночь выехали туда же. На второй день мы прибыли на место базирования – экипажи нас ждали для обслуживания.
Утром следующего дня 48 самолетов полка под командованием полковника Г.П. Турыкина совершили первый боевой вылет на расположение войск противника , все 48 экипажей без потерь вернулись па свой аэродром. Существенных повреждений машин не было».
Стадниченко В.И., штурман: «летали на Дубно и Ровно. У нас были бомбы ФАБ-50 и нас сопровождали И-16 и И-153 из Новоград-Волынска.
Второй разу у нас были бомбы ФАБ-100. У меня, были еще листовки на немецком шрифте. Сбросивши бомбы, я вытащил прицел и в отверстие фюзеляжа, куда вставляется прицел, совал листовки. И в первом, и во втором вылете я сбрасывал листовки».
Лещенко В.К., штурман: «Наш аэродром был тщательно замаскирован работниками батальона аэродромного обслуживания , по-видимому по этой причине нас и не могли обнаружить фашистские разведывательные самолёты, и на аэродром не было сделано ни одного налёта до 2 июля 1941 года».
Турыкин Г.П., командир 227-го полка: «…аэродром совершенно ничем не прикрывался – ни ЗА, ни истребителями, и я был вынужден вместо истребителей держать в постоянной боевой готовности звено дежурное Су-2 для отражения возможного налёта противника».
Кузьмичев: «…рано поутру, самолеты совершили боевой вылет и без потерь вернулись домой. Осмотрев после полета машины, снова подготовили их к следующему боевому вылету. Уже припаи экипажи, получив задание на вылет, как раздалась команда «Воздух!»
На высоте примерно 3-4 тысяч и метров к аэродрому приближались 3 самолета Хейнкель-111 в сопровождении 3-х Ме-109. Истребители остались барражировать на высоте, а бомбардировщики, резко спикировав, развернутым строем прошли над стоянками и летным полем, забросав нас «лягушками» – это примерно 2-кг бомбы, жестяной корпус которых, раскрываясь, представлял собой ветрянку, соединенную тросом со взрывателем.
Как потом выяснили, если тросик из бомбы не вывернут – бомба безопасная, если же тросик вывернут – малейшее прикосновение к ней приводило к взрыву. Мы, не знавшие этой хитрости, начали собирать с летного поля эти бомбы руками, собирая их в кучи, расстреливали из винтовок.
Достаточно взорваться одной, как взрывались все. Но (один из оружейников полка нашел бомбу с рассоединенным тросом, поднял ее с земли) и взрывом был убит. Сразу были приняты меры безопасности, каждому дали 300-метровой длины трос. Зацепив им бомбу, бежишь и рукой дергаешь до тех пор пока (бомба) не взорвется. К вечеру летное поле было очищено от бомб.
Техсостав снова на автомашинах выехал к новому месту базирования в г. Овруч. Утром мы прибыли туда и тут же аэродром подвергся бомбардировке четырьмя самолетами Ю-88. Взрывами бомб бьыо выведено из строя летное поле. Только улетели немцы, как на аэродром, прилетел командир полка полковник Турыкин Т.П. на У-2 для приема самолетов полка.
Так как поле было непригодно для посадки, срочно все поснимали портянки, майки и въиюжили «крест», запрещающий посадку, а рядом стрелу, указывающую направление на новый аэродром. Им был луг близ Чернигова (7 км), куда и улетели группы самолетов. На площадке Певцы полк базировался до конца августа 1941 г.».
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Суббота, 11.01.2014, 17:52 | Сообщение # 172 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| В конце марта 1939 г. вышло решение Комитета обороны о запуске самолета под названием ББ-1 (ближний бомбардировщик , переименованного по имени главного конструктора в Су-2) в серию на заводах No. 135 в Харькове и "Саркомбайне" (это предприятие не имело в то время номера, а впоследствии стало заводом No. 292) в Саратове.
Экипаж: 2 чел.
Максимальная скорость у земли: 430 км/ч
Максимальная скорость на высоте 5850 м: 486 км/ч
Дальность полёта: 910 км
Практический потолок: 8400 м
Время набора высоты 5000 м: 9,8 мин
Длина: 10,46 м
Высота: 3,94 м
Размах крыла: 14,3 м
Площадь крыла: 29 м²
Масса пустого: 3220 кг
Масса снаряжённого: 4700 кг
Длина разбега: 380 м
Длина пробега: 290 м
Двигатели: М-82
Номинальная мощность: 1330 л. с.
Стрелковое вооружение: 4 × ШКАС неподвижных и 2 × ШКАС подвижных
Боезапас: 3400 на неподвижные пулемёты и 1500 на подвижные
Бомбовая нагрузка: 400 кг
Подвесные вооружения: 8 НУРС РС-82 или РС-132
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Суббота, 11.01.2014, 18:07 | Сообщение # 173 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Фугасные бомбы ФАБ-50 и ФАБ-100 с мгновенно действующим взрывателем поражают осколками лёгкие танки на расстоянии не больше 3 и 5 м, средние на расстоянии 1,5-2,0 и 2,5-3,0 м, тяжёлые - при прямом попадании в танк или при падении бомбы не далее 0,5 м от гусеницы. При взрыве фугасной бомбы около гусеницы тяжёлых танков поражение наносится только их ходовой части. Взрывная волна фугасных бомб ФАБ-50 и ФАБ-100 разрушает броню корпуса танков только в результате прямого попадания.
При взрыве ФАБ-100 с взрывателем, установленным на замедление, в непосредственной близости от лёгких танков, последние опрокидываются от действия взрывной волны. При этом обычно разрушается ходовая часть танка и сбрасывается орудийная башня, корпус же танка взрывной волной разрушается в редких случаях.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Суббота, 11.01.2014, 18:26 | Сообщение # 174 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Юнкере Ju 88 с небольшой высоты сбрасывали множество мелких осколочных бомб (лягушек) на советские аэродромы, поражая стоящие рядами самолеты.
Один бомбардировщик мог нести два контейнера (по 360 2-кг бомб в каждом). Это был первый случай массового применения кассетного оружия. Результаты превзошли все ожидания гитлеровских стратегов.
В бомбе SD-2A используется ударно-дистанционный взрыватель типа 41. В бомбе SD-2B используются ударно-дистанционный взрыватель типа 41А, взрыватель замедленного действия типа 67, взрыватели-ловушки типов 70А, 70B, 70B/1 и 70B (Abgeaendert)
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Суббота, 11.01.2014, 18:31 | Сообщение # 175 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Двухмоторные Юнкере Ju 88 с небольшой высоты сбрасывали множество мелких осколочных бомб на советские аэродромы, поражая стоящие рядами. Один бомбардировщик мог нести два контейнера (по 360 2-кг бомб в каждом). Это был первый случай массового применения кассетного оружия. Результаты налета превзошли все ожидания гитлеровских стратегов.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Четверг, 16.01.2014, 18:34 | Сообщение # 176 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Кампания 1941 года.
Глава 64
Григорий Макаров
«Третий день идёт страшный бой. Настоящая пляска смерти! Лежу в траншее и наблюдаю за противником. Со всех сторон рвутся снаряды: артобстрел начался в 11.30 и продолжается уже пять часов без передышки. От взвода осталось пять или шесть человек. Скоро настанет ночь, и тогда русские снова пойдут в атаку, и станет ещё страшнее».
На этих словах кончаются записи в дневнике унтер-офицера 132-го кавалерийского полка Вермахта, убитого в середине июля под Новоград-Волынским.
«14, 15 июля. Дни ужаса!» - написал, сидя вечером в окопе под Житомиром, унтер-офицер 36-го немецкого танкового полка. На этом записи в его записной книжке оборвались.
По всему обращённому на север участку фронта 6-й немецкой армии от Новоград-Волынского до пригородов Киева в середине июля шло большое сражение, в котором три армейских корпуса армии фон Рейхенау отражали яростные атаки стрелковых дивизий 5-й армии Потапова, поддержанные танками трёх советских мехкорпусов – 9-го, 22-го и 19-го.
Правда, в 9-м мехкорпусе (его после отъезда Рокоссовского на Западный фронт возглавил генерал Маслов) оставалось теперь всего 30 лёгких танков, а в 22-м мехкорпусе – 40, зато у Фекленко в 19-м было ещё целых 70 танков, из них 30 КВ и Т-34.
Многие из этих машин преодолели с начала войны больше тысячи километров по плохим дорогам и пересечённой местности, многие нуждались в капитальном ремонте, зато их экипажи успели пройти за три недели неоценимую школу, и теперь полторы сотни танков наводили ужас на противника, а у соседей командарма Потапова по Юго-Западному фронту вызывали чёрную зависть.
Однако главную силу армии Потапова, как и полагается «богу войны», составляла артиллерия. Вытянутый с запада на восток участок фронта, разделяющий армии Потапова и фон Рейхенау, был одним из немногих относительно стабильных участков фронта в июле 1941 года. Другими участками были ельнинский выступ и линия обороны Рокоссовского в районе Ярцево.
На всех трёх участках война больше всего приближалась к классическим образцам позиционной войны, которые изучали в академиях старшие командиры старой школы. Относительная стабильность линии фронта позволила сторонам развернуть и применить в полную силу свою артиллерию. Этого не позволил сделать французам и англичанам летом 1940 года стремительный рейд немецких танков через Арденны и Седан к Дюнкерку.
Этого не позволили сделать генералам Павлову и Кузнецову танковые рейды Гудериана, Гота, Рейнхардта и Манштейна. Зато генерал Музыченко в течение всей первой недели войны удерживал центр своего участка фронта против 17-й немецкой армии, пока танковый корпус Власова предохранял его артбатареи от обхода немецкими танками. В тылу у командарма Потапова не было танков Власова, зато были с одной стороны Киев и Днепр, с другой – Припятские леса и болота, что крайне затрудняло противнику оперативный обход и делало позицию его армии очень сильной.
Генерал Потапов стал одним из немногих советских генералов, кто летом 1941 года имел возможность во всю мощь использовать армейскую артиллерию. И он этой возможностью воспользовался. Неудивительно, что у фон Рейхенау на участке фронта 6-й немецкой армии, обращённом к северу, в июле 1941 года возникли большие трудности.
И если генералу Потапову в ходе июльских боёв не удалось достигнуть большего, то виной тому – хроническая нехватка снарядов, возникшая на Юго-Западном фронте уже на вторую неделю войны и продолжавшаяся в течение всего июля. То была расплата за неоправданное выдвижение к границе Жуковым и Тимошенко накануне войны армейских и окружных баз снабжения войск и за организацию ими же летних артиллерийских лагерей и полигонов Красной Армии в непосредственной близости от границы.
16 июля на крайнем левом фланге армии Потапова началось наконец наступление 27-го стрелкового корпуса. После артподготовки две его дивизии вклинились в оборону 6-й армии и к исходу дня вышли к шоссе Житомир-Киев.
Когда фон Рейхенау узнал, что шоссе перерезано, он пришёл в ярость, устроил разнос командирам дивизий, отвечавших за охранение шоссе, и, отозвав из-под Бердичева ещё один армейский корпус, придал ему роту танков и бросил на шоссе с приказом немедленно его очистить.
Вскоре стрелковая рота младшего лейтенанта Шепеленко, оседлавшая шоссе Житомир-Киев в районе села Ставище, была окружена превосходящими силами немецкой мотопехоты, а затем и танками.
Главные силы 27-го стрелкового корпуса вели в это время тяжёлый бой в четырёх километрах севернее шоссе и не смогли прийти на помощь. Бой на шоссе продолжался двое суток и завершился гибелью лейтенанта Шепеленко и всей его роты. Противник потерял две роты автоматчиков и несколько танков.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Вторник, 21.01.2014, 08:01 | Сообщение # 177 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Кампания 1941 года.
Глава 124
Григорий Макаров
331-й гаубичный полк резерва Главного Командования, расквартированный в окрестностях Житомира, на рассвете 22 июня был поднят по тревоге и отведён в лес прежде, чем начался налёт немецких бомбардировщиков на Житомир.
Убедившись, что личный состав рассредоточен и укрыт, а матчасть хорошо замаскирована, подполковник Казаков, принявший командование полком в марте, собрал на лесной лужайке командиров и политработников и вскрыл в их присутствии мобилизационный пакет.
Полку ставилась задача выдвинуться по железной дороге в район Новоград-Волынского и поступить в распоряжение командующего 5-й армией генерала Потапова. Эшелоны под погрузку полка были поданы начальником станции только вечером.
В течение ночи полк завершил погрузку матчасти – четырёх дивизионов 152-миллиметровых гаубиц по 12 орудий на тракторной тяге в каждом и пятого, особого артдивизиона инструментальной артиллерийской разведки, в состав которого входили акустические установки, засекающие расположение батарей противника по звуку. Личный состав полка – 2500 человек – занял места в товарных вагонах, и полк взял курс на Новоград-Волынский.
В пути эшелоны четырежды останавливались: сапёры и железнодорожные части восстанавливали полотно, повреждённое бомбовыми воронками. Не добравшись до места назначения – станция в Новоград-Волынском горела, – полк выгрузился прямо в поле на окраине города, что было совсем не просто сделать, учитывая вес тракторов ЧТЗ-65. Близилась ночь. Горизонт на западе был охвачен пламенем. О местонахождении штаба 5-й армии ничего не было известно. Офицер связи, отправленный в город, вернулся с известием, что и там никто не знает о местонахождении штаба 5-й армии.
Связи с Киевом и со штабом фронта не было. Обстановка складывалась достаточно сложная. Командир полка принял решение обойти горящий город по просёлочным дорогам и выйти на шоссе Новоград-Волынский – Ровно. Организовав боевое охранение колонн, он выехал впереди на штабной машине в сопровождении отряда разведчиков на мотоциклах.
Логика подсказывала, что штаб должен быть расположен ближе к границе, до которой было 270 километров. Разведчики ехали всю ночь, миновали большой мост через реку Горынь и на следующий день севернее Ровно отыскали штаб 15-го стрелкового корпуса.
Командир корпуса полковник Федюнинский, худощавый, в кожаной куртке-реглане, с коротко подстриженными по предвоенной моде усиками, указал артиллеристам дорогу к штабу армии и, прежде чем отпустить, угостил проголодавшихся гостей парным молоком, доставленным на КП корпуса местными колхозниками.
Отослав в тыл связных с указанием маршрута следования колонн, подполковник Казаков и его спутники продолжили путь. Вечером в окрестностях Клевани они нагнали штаб 9-го мехкорпуса генерала Рокоссовского. Высокий стройный генерал, сидя в просторной палатке, показывал на карте офицерам своего штаба, с какой стороны вероятнее всего следует ожидать появления немецких танков. Узнав, что в хозяйстве прибывшего подполковника 48 тяжёлых гаубиц, Рокоссовский не захотел его отпускать и стал настойчиво предлагать воевать вместе.
Казаков пообещал поддержать огнём корпус генерала, но только после доклада командарму Потапову. Рокоссовский скептически покачал головой, развёл руками и указал подполковнику дорогу в штаб армии. Проехав несколько километров обратно на восток, шофёр свернул с большой дороги в лес и там вскоре отыскал поляну с ветряной мельницей: здесь и располагался штаб 5-й армии.
Генерал Потапов, обрадованный прибытием гаубиц не меньше Рокоссовского, отправил подполковника к начальнику армейской артиллерии генерал-майору Сотенскому. Тот рассказал о контрударе, нанесённом накануне мехкорпусами Рокоссовского и Фекленко из района Ровно в направлении Дубно, о первоначальном успехе и последующем отступлении мехкорпусов под давлением превосходящих сил противника.
Теперь армия Потапова спешно готовила тыловой оборонительный рубеж на реке Горынь. За этим рубежом предстояло консолидировать отступающие из-под Дубно и Ровно в направлении Новоград-Волынского части. Полк Казакова должен был развернуться на восточном берегу Горыни и уничтожить переправу, как только по ней проследует арьергард.
Подполковник развернул полк в два эшелона: два дивизиона в первом эшелоне, в четырёх километрах от моста, и два дивизиона - во втором, в восьми километрах. Орудия были установлены таким образом, чтобы в случае необходимости отражения танковой атаки секторы стрельбы прямой наводкой перекрывали друг друга. С фронта и с флангов позиции полка прикрывала пехота 62-й стрелковой дивизии.
На рассвете 28 июня прилетели «Юнкерсы» и начали бомбить позиции стрелков, батареи, тыловые дороги, деревни и хутора; сопровождающие их «Мессершмитты» проносились над полями и дорогами, расстреливая из пулемётов всё, что движется. Затем, после короткого, но мощного артналёта к реке выдвинулись с запада танки и мотопехота противника на грузовиках и в бронемашинах.
Приблизившись к передовой на расстояние орудийного выстрела, пехота выпрыгивала из грузовиков и, разбившись на небольшие группы, двигалась дальше следом за танками, прикрываясь их бронёй. Подполковник Казаков, поднявшись на ветряную мельницу, наблюдал за выдвижением противника в бинокль. Когда немцы вышли к реке и первый танк, переваливаясь, вполз на мост и, убыстряя ход, покатился к восточному берегу, первый дивизион гаубиц произвёл пристрелочный залп.
Один трёхпудовый снаряд разорвался на мосту, остальные одиннадцать взметнули огромные столбы воды по обе стороны моста, возле самых опор. Убедившись в точности прицела, командир полка скомандовал дивизиону открыть беглый огонь. Тяжёлые снаряды один за другим ударили в мост, разворотили настил и сломали опоры. Мост накренился, и два идущих по нему немецких танка повалились на бок, сломали ограждение и рухнули в реку, за ними последовал разрушенный мост.
Остальные три дивизиона открыли огонь по танкам и пехоте на другом берегу, и немцы поспешили отойти из зоны огня.
Следующие несколько дней полк вёл контрбатарейную борьбу с тяжёлыми гаубицами противника, пристреливаясь к ним по звуку с помощью установок артиллерийской разведки. В один из дней на мельницу, где располагался КП полка, позвонил командир дивизиона из второй линии и доложил, что видит у себя в тылу в полутора километрах колонну немецких танков, следующую по просёлку в обход позиций полка.
Немцы, быстро продвигаясь по дороге, скрытой лесополосой, ещё не успели заметить сквозь просветы между деревьями артиллерию Казакова: гаубицы молчали и были хорошо замаскированы. Проследовав мимо, немецкие танки ушли своей дорогой, и командир артдивизиона не стал им мешать. Казаков приказал командирам дивизионов повысить бдительность и быть готовыми к отражению атак с флангов и тыла прямой наводкой.
Уже приближался вечер, когда, сидя на мельнице и обозревая в бинокль окрестности, командир полка увидел в редком осиннике у себя в тылу, в шестистах метрах от мельницы, немецкий Pz.III; за первым танком показался ещё один. Казаков позвонил командиру батареи, и тот громко скомандовал: «На колёса!» Бойцы расчётов, связисты, разведчики и водители, не заставляя себя ждать – до танков было слишком близко, – бросились к орудиям и развернули их на восток.
Противник ещё не успел обнаружить опасность у себя на фланге, а командир батареи уже раздал расчётам ориентиры для стрельбы прямой наводкой. Когда прогремел залп, головной танк подпрыгнул в воздухе, упал и загорелся. У следующего танка трёхпудовым бетонобойным снарядом снесло башню. Третий остановился и стал разворачиваться к батарее лобовой бронёй, когда в неё угодил снаряд и расколол, как скорлупу ореха.
Немецкие водители дали полный назад, и танки скрылись в осиннике, из которого вышли. Больше танки к в этот день к мельнице не приближались. К счастью, погода была нелётной, и авиация противника не смогла накрыть в этот день обнаружившую себя батарею. Не потеряв ни одного орудия, ночью подполковник вывел полк из оперативного окружения и присоединился к главным силам 5-й армии.
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Вторник, 21.01.2014, 08:37 | Сообщение # 178 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| ИЗ ЖИЗНИ НАШЕЙ СЕМЬИ. ЗАПИСКИ ДОЧЕРИ
О.И.Алексеенко
Я родилась на Украине в г. Новоград-Волынск Житомирской области, где служил мой отец. Этот небольшой городок на старинных картах обозначался как «Звягель» (ключ).
Из века в век он своими укреплениями защищал с запада дорогу на Киев. В наше время был известен как Новоград-Волынский укрепрайон, и там, вблизи польской границы, всегда стояли войска. В 30-е годы мой отец Илья командовал стрелковым батальоном, а мать – Галина - работала бухгалтером в местном леспромхозе.
Она рассказывала историю своего замужества. Однажды по дороге домой с работы на тропинке ей встретился молодой красивый командир, который и ранее бывал у них на работе и был с ней знаком. Он попросил разрешения провожать её с работы домой. Они встречались две недели, затем Илья пришёл к ним в дом с большим букетом роз и сделал ей предложение – выйти за него замуж.
Собралась вся семья: бабушка, брат и сёстры. Илья объяснил, что он разведён, с ним живёт его шестилетний сын Володя, за ним присматривает няня. Илья сообщил также, что у него, к сожалению, нет времени ухаживать за девушкой, так как ему скоро предстоят командировки и манёвры.
Бабушка сказала, что дочери самой решать, как ей дальше жить. Галина же ответила согласием, так как не понаслышке знала о жизни военных семей. Её отец был артиллеристом, в русско-японскую войну воевал в Порт-Артуре, а во время Первой Мировой войны – на Западном фронте.
В декабре 1914 года он был тяжело ранен и умер от ран в госпитале в Варшаве. Осиротели семеро детей. Но при всех властях бабушке выплачивали на детей пенсию до их совершеннолетия, все они получили образование. Галина вышла замуж, а в 1932 году родилась я, которую назвали Октябриной. Моей матери было 20 лет, а отцу – 33 года.
Отец после окончания Ленинградских бронетанковых курсов (ЛБТ КУКС «Выстрел») приступил к формированию на Украине танковых батальонов в г. Житомире, Чернигове, Проскурове. Многие командиры-танкисты прошли его школу. Где бы ни служил Илья, за ним на каждое новое место службы переезжала вся семья: жена, брат Володя и я.
К 1939 г. И.Алексеенко командовал танковым полком в г. Каменец-Подольск. В июле 1939 г. ему пришёл срочный вызов в Москву в Наркомат Обороны. Куда он уехал, мы не знали. Лишь однажды услышала разговор посторонних людей: «А наш полковник уехал воевать в Монголию».
Летом 1940 года отцу присвоили вновь введённое воинское звание генерал-майор танковых войск, и он вступил в командование 17-ой танковой дивизией 16-ой армии в Забайкалье, на 77-ом разъезде Забайкальской железной дороги около г. Чита. Последовал переезд всей семьи – из Монголии в Забайкалье, обживание на новом месте, а для нас – привыкание к новой школе.
В марте 1941 года Алексеенко назначают командующим 5-ым механизированным корпусом там же в Забайкалье на 76-ом разъезде Забайкальской железной дороги и он получил приказ: в мае 1941 года скрытно передислоцироваться на Украину.
Первый из 200 эшелонов корпуса из Читы на Украину отправился 25 мая 1941 года. Эшелоны шли только ночью, соблюдая все правила маскировки, и через месяц прибыли на станцию Шепетовка, когда уже началась война.
Один из танковых корпусов немедленно вступил в бой с противником; 4 июля 1941 года корпус был передан в 20-ю армию, которая уже вела тяжёлые бои на главном Московском направлении под Смоленском—Витебском—Оршей.
Мама в ожидании уточнения нового места службы отца 16 июня 1941 года привезла нас с братом на лето к бабушке в г. Новоград-Волынск. В это время Галина ждала ребёнка. 22 июня 1941 года в дом вбежал брат Володя, бледный как полотно, и, заикаясь, сообщил нам, что самолёты разбомбили вокзал г. Новоград-Волынского.
Галина, как большинство советских людей, не поверила, что началась война. Она считала, что это провокация и что всё скоро выяснится. Когда начались ежедневные бомбёжки всей семьёй мы укрылась у родственников за городом, чтобы переждать какое-то время.
Но когда стало известно о приближении наступающих немецких войск, Галина решила, что нужно уходить. В летней одежде, в тапочках, с узелком с хлебом и водой мама с нами пошла на шоссе через поле ржи, которая в тот год выросла выше человеческого роста.
Вдруг мы услышали немецкую речь. Это немцы-связисты уже тянули кабель через это поле. Какое-то время мы прятались, пока, наконец, не вышли на шоссе, по которому на восток двигался нескончаемый поток беженцев: женщины, старики, дети, ученики ремесленных училищ в чёрной форме. Немецкие самолёты безжалостно расстреливали беженцев на бреющем полёте. И не было никакой защиты от них!
На одном перекрёстке Галину окликнули из санитарной машины, которая от военкомата вывозила раненых из Новоград-Волынска. Нас посадили в эту машину, и к ночи мы были в Киеве. Отвезли раненых и остановились под аркой большого дома на Красноармейской улице в центре города. Измученные всем пережитым по дороге, голодные, мы задремали.
Вдруг кто-то постучал в дверь машины. Старческий голос спросил: «Може, пани хочет пить?» У машины стояла древняя старушка-еврейка с кувшином воды. Она пригласила нас к себе в дом, где жила вдвоём с внучкой Ребеккой, восемнадцатилетней очень красивой девушкой.
Старушка умоляла маму взять с собой её внучку. Но в документах у нас было только двое детей (брат – 15 лет и я – 8 лет), а с третьим – взрослым человеком нас никуда бы не пропустили. Галина посоветовала Ребекке срочно обратиться в военкомат и поступить на службу в госпиталь или санитарный поезд. Очень жаль было покидать этих беззащитных людей!
Отец горевал, что ничем не смог нам помочь. Ведь у нас не осталось ничего: ни денег, ни одежды, ни крова над головой. Военные, которых он посылал за нами, вернулись и доложили ему, что мы уже ушли из Новоград-Волынска и пробираемся в Москву. Нереально тогда было кого-либо отыскать в толпах беженцев на простреливаемых немцами дорогах!
В начале июля 1941 года немцы заняли Новоград-Волынск. Наши родственники успели скрыться в другом городе среди толп беженцев, где их никто не знал. Они вернулись домой только через два года после освобождения города.
Дом бабушки был разграблен. Погибла военная библиотека моего отца с трудами Клаузевица, которой он очень дорожил. Её сожгли. На двери дома немцы нарисовали белый крест, что означало «Любого, кто придет в этот дом, расстреливать на месте как семью советского командира».
Указом Президиума верховного Совета СССР от 9 августа 1941 года командир 5-го механизированного корпуса генерал-майор Алексенко Илья Прокофьевич посмертно награждён Орденом Ленина за проявленные мужество и героизм при проведении боевых действий на Западном фронте – выполнении контрудара 5-го корпуса под Витебском на Лепельском направлении (Указ опубликован в газетах 10 августа 1941 года).
|
| |
| |
| zwiahel | Дата: Среда, 19.11.2014, 09:06 | Сообщение # 179 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 2675
Статус: Offline
| Гебитскомиссары имели небольшой штат из немцев-помощников, в котором было предусмотрено четверо руководителей отделов (администрации, финансов, экономики и труда), по крайней мере два специалиста по вопросам сельского хозяйства и лесничества и одну машинистку-стенографистку.
Например, в гебитскомиссариате Новоград-Волынского работало двадцать немцев из Рейха, которым помогало по меньшей мере 70 украинцев и этнических немцев, работавших администраторами, переводчиками, типографами, курьерами, конюхами, шоферами, поварами, уборщицами, агрономами и на других работах.
Маленькие села, которые находились далеко от штаб-квартир гебитскомиссаров, пребывали под управлением местных коллаборационистов, известных как главы районов и старосты деревень.
Каждый немецкий гебитскомиссар имел примерно трех глав районов из украинцев, которые в свою очередь имели в подчинении примерно сорок сельских старост, которым они передавали немецкие приказы.
По Житомирщине также были разбросаны сотни частных фирм, специальных комиссий по набору работников, представительств организации Тодта или других правительственных служб, таких как представители почтовой службы Рейха, железной дороги, и ZHO (Центральной торговой компании Востока).
|
| |
| |
| alex_welt | Дата: Среда, 19.11.2014, 18:43 | Сообщение # 180 |
 Полковник
Группа: Пользователи
Сообщений: 176
Статус: Offline
| Непомню, писал я или нет на форуме. ..Работая в ЦАМО нашел докладную (рапорт) наших стрелковых разведчиков о том что в одном из освобожденных сел Житомирщины в ноябре 1943го было обнаружено оставленное на немецких позициях оружие, а именно ПЕРВЫЙ фаустпатрон с инструкцией по применению. Это был первый ФП на вост фронте попавший в руки нашим войскам.. !!!
Если что могу поискать точный текст документа..
|
| |
| |
|
